Сергей Герасимов - Часть той силы

Впрочем, вскоре он перестал об этом думать.

Убитое им существо было невероятно сильным, и это давало Ложкину шанс. План был таков: для начала изготовить некоторое животное, например собаку, и использовать его своей для защиты. Как натуру можно взять Полкана, так даже удобнее, никто не удивится, откуда взялась собака. Такой зверь будет достаточно сильным, чтобы одолеть любого врага, или даже много врагов. Так можно выиграть время, а потом придумать что-нибудь более могучее. Более настоящее и более выигрышное. Без сомнения, кто-то сильно заинтересован в том, чтобы выдворить Ложкина отсюда – но он не уйдет. Теперь он ни за что не уйдет. Слишком уж много спрятано здесь под домом.

Но дело было не только в этом. Проклятие рода – вот что удерживало его здесь. Теперь, когда он убедился в правдивости того, о чем говорил дед, он знал, что проклятие рода реально. Так же реально, как спид, старческий маразм или раковая опухоль. Его дети будут умирать. Такие мягкие, теплые и доверчивые. Он был последним человеком в роду – а значит, последним, у кого был шанс что-нибудь изменить. Разбиться о землю, вывернуться на изнанку, свернуть горы, но изменить. Здесь, в Еламово, каждая вещь была наполнена памятью, налита памятью до краев, памятью тех дней, когда семья была велика, а люди в ней были веселы. Проклятие рода убивало не только детей.

Его двоюродный брат Яша скончался двадцати лет от роду от редкой нервной болезни. Тетка Арина, певунья и красавица, сошла с ума и утонула в реке. Ее муж, Алексей, крепко запил и замерз в одну из крутых зим, не сумев открыть дверь отмороженными пальцами. Пальцы смерзлись с ключом, когда Алексея откопали из-под снега. Еще один кузен, Андрей, скончался мгновенно, просто сидя на стуле и слушая радио. Его дочь обварилась кипятком, а сын объелся ядовитых грибов. Дядка Афанасий, худой и сильный, будто состоящий из одних стальных жил, попал под трактор, трактор вмял его в весенний чернозем и проехал сверху, а дядька прожил еще неделю. И сколько их еще было, друг за другом исчезающих, умирающих где-то вдали, так далеко и неудобно, что он даже ни разу не приезжал на похороны? А ведь Ложкин помнил каждого из них, помнил улыбки, любимые слова, помнил их шутки, песни, тяготы и надежды. Что происходит, когда умирает человек? Почему не рассыпается мир, неотъемлемой частью которого он был? Куда девается его тепло, его радость, его тоска?

Думая обо всем этом, Ложкин чувствовал, что на его плечах стоит перевернутая пирамида из тысяч и тысяч былых жизней; все те люди жили и любили только затем, чтобы однажды в мире появился он, неповторимый и единственный скульптор Ложкин, такой хороший и настоящий, – но однажды ведь и он умрет, и тогда окажется, что все эти люди жили зря. Жили напрасно, так же напрасно, как живут камни, косяки рыбы или облака. Поэтому Ложкин не мог уехать из Еламово, не сделав всего что можно или нельзя, чтобы уничтожить проклятие рода.

К тому же он чувствовал, что его отъезд ничего не изменит. Сбежать невозможно. Есть нить, невидимая пока, но слишком прочная, чтобы ее порвать, нить, которая всегда будет тянуться за ним. Нить, которая связывает его ночные кошмары, и реальное слово "убийца", появившееся на стене колодца.

Стоп, подумаем о приятном, – сказал он сам себе. – В твоем распоряжении целый мир, малыш.

Для начала, это мир нужно было изучить. Еще в полночь все казалось таким простым, но неудача с гномиками обескуражила Ложкина: он что-то не учел. Что? Рука ожила сразу же, но глиняные человечки оживать не хотели. Почему? Что нужно сделать, чтобы оживить глину? Просто вылепить форму? – этого недостаточно. Нужно еще и вдохнуть в эту форму жизнь. Но как это сделать? – Ложкин не знал ответа. Вдобавок, он серьезно побаивался того, что собака набросится на него самого. Почему бы и нет? – рука ведь набросилась. Проблем оставалось множество. Ложкин решил разрешать их по очереди. Для начала он снова отправился в подвал.

И он сразу же увидел, что на первой двери тоже исчез замок.

Это была уже не защелка. Это был отличный надежный кодовый замок, на который так надеялся дед. Очень прочный замок.

Ложкин осмотрел дверь и почувствовал холодок в груди. Осмотрел ее внимательно еще раз. На этой двери не просто не было замка – на ней никогда не было никакого замка! Никогда! Массивная дубовая дверь была совершенно целой, можно было проследить каждую прожилку на срезе дерева. Лак не был поцарапан, не осталось никаких следов толстых стальных болтов, которые еще недавно прошивали эту дверь насквозь. Дверная коробка тоже была издевательски целой. Деньги! – вспомнил Ложкин и подошел к сейфу.

Деньги были на месте, и замок сейфа не пострадал. Ложкин уже понимал, что его деньги в этом подвале, какие-то нечастные сорок тысяч долларов, есть ценность исчезающе малая, по сравнению с ценностью того, что скрыто за второй дверью. А значит, вторая дверь тоже будет не заперта.

Кто-то сумел проникнуть в подвал, неслышно снять замок и войти в тот мир, который Ложкин уже прочно считал своим собственным. Возможно, этот вор еще до сих пор там, может быть, он просто ждет Ложкина за второй дверью, или притаился на ступеньках с оружием в руке, – с оружием, почему бы и нет? Он, тот, кто проник сюда, знает, на что идет и за что рискует. Сюда проник враг. Сюда вошел чужой.

– Эй, – шепотом сказал Ложкин сам себе, – просто развернись и тихо уйди отсюда. Так ты хотя бы останешься жив.

Он еще немного постоял в нерешительности, потом подошел к ящику с инструментами. Взял топор. Взвесил его в руке. Не ахти какая штука, но башку проломит, если понадобится. Острый, недавно заточенный. Впрочем, если вор имеет пистолет, или что покруче, то я уже труп, – подумал он.

Несмотря на эту безрадостную мысль, он все же подошел ко второй двери. Вздохнул. Прислушался. Толкнул дверь и отскочил в сторону.

За дверью была тишина.

– Я идиот, – сказал Ложкин вслух. – Ни один человек не сумел бы снять замки, не повредив дверь.

Но от этой мысли Ложкина чуть не стошнило.

Здесь побывал не-человек.

Нечто пришло оттуда, безо всяких проблем и церемоний проникло сквозь запертые двери, играючи уничтожило тяжелые замки. Наверняка оно здесь, поблизости. И тяжелый топор против него – просто детская игрушка.

Он оглянулся. Толстые кирпичные стены подвала давили на него. Если кто-то убьет Ложкина здесь и сейчас, то труп может пролежать еще очень долго, пока люди спустятся и найдут его.

Он ждал, но ничего не происходило. Он явно ощущал присутствие чего-то чуждого, некой странной сущности а, с другой стороны, это могло быть просто причудой его воображения.

Итак, что мы имеем? – подумал он. – Попробуем рассуждать просто, алгоритмически, безо всяких эмоций. Замков нет, нечто оттуда сумело проникнуть сюда. Возможно, оно до сих пор здесь. Опасно ли это? – неизвестно. Эта штука уже десять раз могла бы меня убить, если бы хотела. Может быть, она попробует напасть на меня в будущем. Что мне делать сейчас? – для начала снова поставить замок. Хотя бы что-нибудь простое, хотя бы тяжелый засов, все, что угодно. Нужно запереть дверь между мирами, закрыть этот ход, иначе…