Catherine de Froid - Боги от науки

— У тебя получилось, — сказала Нина Петровна вслух. — А делать можно абсолютно все. Вселяться в чужие тела — как самое легкое. — Нервный шепоток. — Да, это легче, потому что сознание переносит само себя. Останавливать время сложнее. Или летать. Или клонировать себя. Или мысленно разговаривать.

«А как это делать?» — спросил еще один ученик.

— Подключи воображение — и все. Я тоже мало себе верю, когда объясняю, но это все правда.

— А у вас спина белая! — раздалось сзади. Кто–то освоил мгновенные перемещения.

— Здорово! — одобрила Нина Петровна. — Предлагаю сразу перебраться на улицу, а то учиним здесь бедлам.

— Так зима же на дворе! — возразил кто–то.

— Ну и что? Здоровому мозгу — здоровое тело, — сообразил кто–то.

Примерно такая же процедура повторилась и в остальных классах. Нина Петровна даже почти привыкла «нести бред», сохраняя невозмутимость. Ей верили — обстоятельства заставляли. Скоро «посвященных», считая первооткрывателей, набралось больше двадцати. Дальше, исходя из логических соображений, должна была пойти цепная реакция. Сделаем скидку на то, что «ботаники» — существа стеснительные и не сильно с кем–то общаются, и отложим «дивный новый мир» еще ненадолго.

Глава 6

Под Новый год в жизни Кости Паустовского произошло важное событие — он женился. На свадьбе присутствовали персонажи из обеих жизней: и Степа с Женей, и Леша, и даже учителя.

— Обогнал меня все–таки? — смеялся Степа.

— Обогнал, — кивал Костя. — Я еще и в первом воплощении женюсь раньше тебя.

— Ну–ну.

Свадьба случилась очень неожиданно для всех. Костя, на правах работника «маленькой, но перспективной» компании, был немножко на все руки и все время мотался по командировкам, конференциям, с дружескими визитами в другие фирмы. Лена — жена — была примерно на таком же положении. И именно она, мельком увидев Костю примерно в пятый раз, предложила перестать мозолить друг другу глаза и наконец познакомиться.

Не прошло и трех дней, как Костя уже завербовал ее в армию «богов от науки». Обучение шло гладко, совместные мечты об обществе, где процветал бы интеллект, приятно грели. Как–то так получилось, что совместные полеты показались Лене очень романтичными, и она сделала для себя какие–то продиктованные женской логикой выводы. Кто из них пользовался чтением мыслей — неизвестно, но вскоре они приняли решение узаконить едва зарождавшиеся отношения.

Если Костя что–то в своей жизни ненавидел, это было ожидание. Поэтому, вспомнив об обязательной отсрочке для регистрации брака, молодожены просто отмотали время на несколько месяцев назад и Новый год вторично встречали уже в новом качестве.

Когда пришла пора рождаться детям, ждать не захотела Лена:

— Поставим дату брака на год раньше, и точка. Девять месяцев ждать — тоже придумал.

— Может, сразу года на три? — развил мысль Костя. — Чтобы посвятить пару лет потомству, а потом не маяться с работой.

Так и сделали. И вскоре дальние знакомые Паустовских ахали и охали:

— Оказывается, вы вон уже сколько женаты, а мы ни слухом, ни духом? Позор вам, господа.

Детей было двое: Степа и Женя — Евгения («–Жень, ты ведь не обидишься, что я в честь тебя дочку назвал? — После Степиных выкрутасов я уже вообще не обижаюсь. — Учту и буду злоупотреблять!»). Росли они не по дням, не по часам, а по системе отсчета, ведомой только родителям. Когда пришло время им говорить слова типа «мама» и «папа», Костя понял: он хотел стать мамой.

— Удачи! — пожелала бесцеремонная Лена, не в состоянии оторваться от чтения его мыслей.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Глава 7

Таня Мамаева, бойкая, но почему–то не очень общительная девочка, поступила на факультет иностранных языков. Вроде как поступила она только в этом году, но никто и никогда не видел ее фамилии в списках зачисленных, а ее следы появлялись на лекциях и зачетах всех курсов — всегда с конспектами, зачеткой и без единого прогула.

Таня, как уже упоминалось, ни с кем особо не разговаривала, старалась незаметно исчезать — а может, просто спешила в другое место и время. Но она зорко следила за мужской частью студентов, явно кого–то высматривая.

Искала она мужа — или, по крайней мере, отца своих будущих детей. За месяц она наметила с полдюжины кандидатур и теперь беззастенчиво копалась в их мозгах и переписке, выбирая достойного. Наследственность, ум, легкость в общении — лишь некоторые критерии.

Наконец осталось всего два кандидата, выбор между которыми стоил Тане некоторого количества головной боли. Один имел лучшие физические данные и был, возможно, доступнее, другой… Другой отличался острым умом, не был особенно общителен, но по непонятной причине вызывал сбои в Таниной нервной системе. Она предпочла его и начала втираться в доверие.

Дальше все завертелось: дополнительные занятия совсем не китайским языком, слухи о странностях в поведении парочки, все более и более несоответствующем не столько приличиям, сколько законам мироздания, долгие разговоры непонятно о чем. Кто к кому применял приворот, и на каких клетках мозга он был сделан — судачил весь институт. Свадьба, дети, фокусы со временем.

«И что мне теперь делать? — думал Костя (а именно он был Таней), очутившись с двумя семьями на руках. — На Лену, что ли, все скинуть?».

Глава 8

— Галина Александровна! — Костя, вернувшийся с зимних каникул, снова мялся перед учительским столом. — Вы были правы, я переиграл. Не поможете советом?

— Я ничего такого не говорила, — удивилась Галина Александровна. — Наоборот: не бойся играть, экспериментировать и так далее. Что случилось–то?

— Не потяну я этого своего… триединства. — Костя хмыкнул. — Растить одних, растить других, работать там, работать сям, еще здесь учиться, еще о друзьях не забывать. То есть, конечно, потяну, но как–то слишком много ответственности. Нельзя так просто выбросить надоевшую игрушку, здесь уже завязаны жизни людей. — И он рассказал все, что пережил.

На зимних каникулах Костя с семьей ездил во Францию. У него было четко все расписано: месяц пожить с Леной, месяц побыть Таней, день побродить с родителями. Вроде бы, все хорошо получалось: и дети растут на глазах (тем более, что месяца обычно не хватало и приходилось еще задерживаться), и родители видят довольного жизнью ребенка и не волнуются. Только накапливалась психологическая усталость, ответственность за необдуманно произведенные на свет жизни, за свои игры. Конечно, можно было жить без документов любое количество времени, брать средства из воздуха или из других жизней, работать, где угодно, но разве это было главным? Иногда Косте хотелось отмотать время назад в ноябрь и жить хотя бы на два фронта, дружить с Лешей, работать и радоваться. Но уже было нельзя.