Владимир Малов - Зачет по натуральной истории

Бренк и Златко переглянулись. На лицах обоих была написано такое недоумение, словно оно специально было усилено с помощью какого-то специального усилителя.

— Сейчас я объясню, раз вы все еще ничего не понимаете, — терпеливо и рассудительно произнес Костя. — Бывает у вас так, что вы хотите кому-то показаться лучше, чем на самом деле?

— А зачем? — недоумевая, спросил Бренк.

Костя немного подумал.

— Вот, скажем, вы не выучили урока, но хотите, чтобы учитель думал, что выучили…

— Учитель все равно узнает, потому что как только мы входим в класс, излучение… — Златко осекся, внимательно посмотрел на Петра и Костю, но потом все-таки договорил: — В общем, то, что мы усвоили накануне, то, что мы знаем, чего не знаем, моментально фиксируется специальными устройствами, и даже степень усвоения оценивается с точностью до… но это не важно.

— Ладно, — сказал Костя, не теряя терпения. — А вы сказку знаете про кота в сапогах?

— Это которую Шарль Перро? — спросил Бренк.

— Я так и знал, что эта сказка дойдет до двадцать третьего века! обрадовался Костя. — Вечная сказка! Так помните, как король спрашивает, чьи это поля, а кот отвечает — маркиза Карабаса, хотя на самом деле не его? У нас тот же случай! То, чего нет, показывают, когда хотят, чтобы другие думали, что есть. Поняли?

— А зачем? — спросил Златко. — Не лучше ли знать, как есть на самом деле? Это всем полезнее!

Петр, удивляясь непониманию, опять взорвался:

— Да лучше, лучше! Лучше, конечно! Кто же с этим спорит?

Бренк вдруг хлопнул себя кулаком по лбу.

— Постойте! Я, вроде, начинаю понимать. В истории такие вещи уже случались! Вот Иммануил и Григорий только что были в восемнадцатом веке, снимали эпоху Екатерины Второй. Там были потемкинские деревни… Так у вас тоже самое?

— Какие потемкинские деревни? — подозрительно спросил Петр.

— Потемкинские деревни? Ну это что-то вроде того, как один князь по фамилии Потемкин, желая показать государыне-императрице, как хорошо живут подданные, приказал построить из фанеры силуэты роскошных домов, за которыми были спрятаны настоящие плохие дома, а с дороги, по которой проезжала императрица, не видно было, что это только силуэты.

После таких слов Петр обиделся за время, в которое он живет.

— Силуэты! — сказал он возмущенно. — Ничего вы не понимаете, а еще из двадцать третьего века. Какие же у нас силуэты! У нас вон всего сколько есть настоящего! Вы, небось, видели, когда невидимые были, что и на самом деле…

— Тогда зачем? — спросил Златко.

И тут же непонятно откуда возникла все еще разгневанная и взволнованная Вера Владимировна, бросившая свой урок. Увидев ребят на скамейке, Верочка мгновение поколебалась и села рядом с ними.

— Я из педагогов уйду! — сразу же объявила преподавательница, глядя в сторону. — Мама все время говорит, что мне нужна более спокойная работа. Экономист или библиотекарь. С моим университетским образованием я вполне смогу работать в библиотеке.

— Вера Владимировна, — оторопело отозвался Петр, — да вы что? Как же можно бросить историю? Ничего ее интереснее нет! Ее нельзя не любить и не знать! Вот ребята, они хоть и из двадцать третьего века, а все равно даже про потемкинские деревни знают!

— Правда? — Верочка растроганно провела рукой по глазам.

Бренк и Златко, испуганно взглянув на Петра, резко поднялись. Верочка слабо улыбнулась.

Бренк и Златко опять сели на скамейку. Отчего-то молодая учительница сразу им понравилась.

— Почему не снимают? — переспросил Петр. — Вера Владимировна, мы же не зря сидим здесь и вспоминаем потемкинские деревни. Наша школа такая же деревня.

— Ребята, постойте, — сказала Верочка изумленно. — Вы из будущего, и вы все поняли? Неужели вам это тоже знакомо?

— Похоже, что не знакомо, — ответил Костя за Бренка и Златко. — Вот мы сейчас им и объясняем.

— Ох! — снова вспыхнула Верочка. — Что они о нас подумают! Как все это нехорошо получилось!

— И все-таки наша школа совсем не потемкинская деревня, — упрямо повторил Петр. — Там-то, как я понял, дальше некуда было, а у нас… Если бы я собрался, я б тоже про Евгения Онегина чего-нибудь придумал, не хуже отличников. Подумаешь, они говорили про Древний Рим! А я мог бы сказать, что в наше время Онегин запросто в космонавты пошел бы или в Антарктиду уехал года на два, на три, не меньше! А Печорин, понятно, ни туда бы, ни сюда!

Вера Владимировна быстро взглянула на него, потом на ребят из будущего. И она сказала совсем другим голосом, голосом преподавателя или экскурсовода:

— Нет, конечно! Нашу школу никак не назовешь потемкинской деревней, потому что Григорий Александрович Потемкин жил совсем в другую историческую эпоху. У каждого времени свои термины, а вам, ребята, к сожалению, довелось наблюдать довольно широко распространенное явление, которое в просторечии получило название… в общем, даже называть не хочется, какое! Явление, когда разным комиссиям, инспекциям, начальству, корреспондентам показывают на всякий случай не то, что есть на самом деле, а, так сказать, сглаженную, отлакированную действительность. Надо правду сказать, в наши дни это явление преодолевается, но проявляются рецидивы. Вот вы, например, свалились нашему директору на голову, да не откуда-нибудь, а из даже двадцать третьего века. Как же можно, чтобы что-то показалось не так! Вот и сработал условный рефлекс…

Верочка было замолчала, но тут же в ней пробудился уже не только преподаватель истории, но историк в более широком смысле.

— Но, может, вам и повезло, — молвила она задумчиво, — что вы все это увидели. С исследовательской точки зрения. Вот я сама так бы хотела посмотреть на эти потемкинские деревни! Как историк.

Она посмотрела на Бренка и Златко и снова стала учительницей.

— Так вы все поняли, разобрались, что произошло?

— Вроде бы разобрались, — задумчиво сказал Бренк. — Но там мы у себя еще серьезную историческую литературу почитаем о вашем времени. Не повредит!

Было видно, что Верочке до смерти тоже хочется заглянуть в будущее, засыпать Бренка и Златко вопросами, но учительница сдержалась именно потому, что была историком и с уважением относилась к закономерностям исторического процесса.

Вместо этого она участливо спросила:

— А как же вы теперь? Фильм не сняли, к зачету по натуральной истории не готовы, неисправность блока индивидуального хронопереноса проморгали. Попадет?

Бренк и Златко не успели ответить, потому что Петр, сделав над собой усилие, произнес, глядя в землю под ногами:

— Вот что, ребята! Мы вас по дружбе просим: вы уж у себя не рассказывайте, что у нас видели. И записи сегодняшние не показывайте никому, а? За нашу школу обидно!