Сато Цутому - Непутевый ученик в школе магии 7: Беспорядки в Йокогаме (Часть 2)

Тем не менее, учитывая брешь в главном входе, положение было не в их пользу.

Мобильные силы с самого начала имели численное преимущество и, к тому же, у них было вооружение против волшебников, вот почему несколько боевых волшебников, которые, как правило, были целью, к которой пехота с нормальной нагрузкой не могла подойти, лежали раненные на земле.

Продвигаясь вперед, Тацуя остановился в затемненном участке недалеко от главного входа. За ним Миюки тоже остановилась. Однако следующие ближайшие два человека были полны энергии и собирались пойти вперед.

— Стойте! Они используют пули повышенной мощности против волшебников!

Он накричал на Эрику, когда та собиралась пройти мимо...

— Оу!

И насильно потянул Лео назад за воротник.

— ...Как беспощадно, Тацуя.

— Но благодаря тебе я всё ещё дышу.

Секундой позже прибыли остальные четыре человека. Микихико, казалось, высоко оценил насильственный жест Тацуи и даже немного завидовал, тогда как Шизуку ответила своим обычным вежливым тоном. Тацуя был весьма благодарен своим друзьям за то, что они оставались спокойными даже в этих условиях, но прежде чем у него на лице появилась кривая улыбка, он повернулся к сестре:

— Миюки, заставь замолчать их оружие.

Когда друзья услышали слова Тацуи, у них всех на лице появилось потрясение.

— Как прикажешь. Но, Онии-сама, чтобы справиться со столь многими людьми... — Почему-то, когда ответила, Миюки немного засмущалась. Совершенно чуждый жест при таких обстоятельствах.

Почему она смутилась? Эта новая загадка заставила всех склонить голову.

— Я понял.

Следующим жестом Тацуя тут же раскрыл эту загадку. Миюки нежно обхватила пальцами правой руки вытянутую левую руку Тацуи. Не важно, под каким углом на это посмотреть, но это смущенное выражение не должно быть тем, что сестра принимает, стоя лицом к брату.

Но прежде чем кто-то успел задать вопрос, выражение лица у Миюки стало серьезным, выражение, подобающее волшебнику. Она естественным образом незаметно двинула левой рукой и взяла CAD. Тацуя медленно поднял правую руку параллельно земле и из своего укрытия указал на мобильные силы.

В следующее мгновение Миюки активировала магию.

Это была магия, способная заморозить огонь.

Магия на площади из типа Колебания и типа Скорости «Заморозка пламени».

«Заморозка пламени» — концептуальная магия на площади, которая не дает ничему зажечься.

Эта магия может подавить температуру целей в пределах определенного порога.

В конце концов, огнестрельное оружие полагается на порох, — другими словами, на сжигание пороха для создания силы, необходимой для того, чтобы привести в движение пулю. Детонация, которая воспламеняет порох, — тоже один из типов горения. В целом, концепция заключалась в том, что сжигаемая цель повышает температуру, но если горючему объекту не дать нагреться, то воспламенение станет невозможным. Так что огнестрельное оружие, подвергнутое «Заморозке пламени», будь то автоматы или пушки, будет молчать, пока будет полагаться на порох или взрывчатые вещества.

В отряде боевиков осталось примерно тридцать человек. Верхний предел Миюки для массового прицеливания — примерно шестнадцать. Она установила тридцать с лишним автоматов в качестве целей для двух залпов «Заморозки пламени». Тацуя ещё не проверил исход, но уже выбежал из того места, где спрятался за дверным проемом. В один миг он уже был среди формации мобильных сил и наносил удары обеими руками с режущей кромкой, созданной магией.

Ужасающий образ, как кто-то рубит человеческую плоть голыми руками, поражал ещё больше, потому что используемая магия оставалась загадкой. Таким образом, по сравнению с тем, если бы их союзников застрелили, эта сцена вселяла ужас врагам намного больше.

Несмотря на сложное положение из-за нерабочих винтовок, мобильные силы сначала пытались действовать решительно, вынув лезвия, но их моральный дух был полностью раздавлен к тому времени, как был убит пятый человек.

Они смотрели на Тацую как на монстра.

Он отказался от магических атак дальней дистанции и намеренно выбрал рискованную магию ближнего боя не только для того, чтобы не позволить друзьям раскрыть правду о его магии, но также для того, чтобы посеять панику среди врагов.

Чтобы на него смотрели как на исчадие ада — именно то, что и хотел Тацуя.

Серебряный ветер пронесся через фланг нерегулярных сил, мораль которых была разбита в клочья, со скоростью, за которой глаза едва могли уследить. Везде, где прошел ветер, полетели кровь и плоть, вражеские солдаты гибли на месте.

Кодачи, нет, учитывая длину, это оружие, должно быть, вакидзаси. Истинным образом ледяного серебряного ветра был этот короткий меч.

Изменив свой обычный WICAD, оружейное устройство расчета в форме полицейской дубинки, на вакидзаси без гарды, Эрика активировала персональную магию из типа Ускорения и нацелилась на уязвимое место мобильных сил.

Она, как и Тацуя, не колебалась, когда лишала врага жизни. Для неё это было не впервые. И, кроме этого, такая как она, обладающая предназначенным забирать жизни оружием и обученная для этого техникам, знала опасность, вызванную колебанием. При условии, что враг пришел по твою жизнь, как-либо колебаться возвращать долг тем же образом будет высокомерно и крайне глупо. Эрика была ярым сторонником этого.

Микихико разделял похожие чувства. Он был воспитан в семье, система ценностей которой поколениями считала магию оружием, у него не было иллюзий в отношении первоначальной цели и использовании магии.

— Тацуя, Эрика!

Услышав сзади голос Микихико, Тацуя и Эрика быстро прыгнули в сторону.

Сзади пришел истинный ветер. Острый, как бритва, ветер нещадно рвал кожу солдатам.

Оставив остатки врагов волшебникам на дежурстве, Тацуя и Эрика вернулись к друзьям.

— А мне даже возможности никакой не осталось...

Тацуя похлопал по спине удрученного Лео, чтобы его ободрить (на что Лео угрюмо присел), похвалил Микихико и слегка улыбнулся Хоноке и Мизуки, которые явно пытались справиться с нахлынувшей дурнотой и в глазах которых были следы страха.

— Мои извинения. Это могло быть слишком чрезмерно, Хонока.

— ...Нет, всё в порядке, — Хонока твердо кивнула, что было, вероятно, следствием её привязанности.

Какой бы ни была причина, за своё самообладание она заслужила высшую оценку. Страх или уклонение подождут, пока они отсюда не выкарабкаются, думал Тацуя.

— Мизуки? — мягко спросила Миюки.

— Ах... Я тоже в порядке, — на до этого натянутом выражении лица Мизуки разразилась улыбка. Она была умной девушкой. Она понимала, что это не нормальное положение.