Евгения Шалимова - Армский клон

— Слушай, Она и Станиславского знает! Ничего себе бабулечка! — шёпот был таким гром-ким, что донёсся и до Лектора. Дама скривилась, но быстро взяла себя в руки и ответствовала:

— Не только Деточки, но и Бабулечки умеют читать, писать, запоминать, заучивать…

— И преподавать другим уроки хорошего тона, — закончил за госпожу Кощинскую посрам-лённый Воспитанник под общий хохот аудитории.

— Продолжим! — вполне миролюбиво обобщила старшая. Младшие внимали.

Дежурный дал распоряжение роботу Скифу, тот включил технику, и вот уже на огромном экране поплыли кадры из жизни приглянувшегося всем студентам старого дома в Кашино…

— Итак, в чём же причина такого резкого изменения в отношениях пары, которую мы наблюдаем?

— Мария и её Сын? — несколько недоумённо спросила Фёкла.

— Естественно! — ответила Кощинская. Её начали раздражать излишне самостоятельные Студенты-третьекурсники.

— Позвольте, я скажу, — вполне примирительно начал Вихрастый. — Дело в том, что…

Порыв ветра вдруг распахнул окна, налетел дождь, забрызгал тетради и лица слушателей, посыпались стёкла разбитых ваз, и внезапно погас свет. "Тревога! Тревога! Тревога!" — зазвучало в коридоре, тягуче-резкая сирена разрезала пополам жизнь только что беспечных ребятишек и превратила их в участников страшного — не на жизнь, а на смерть! — сражения…

Клоны шли в наступление. Ничто не могло остановить эту нечеловеческую массу сильных, знающих, обученных и невозмутимых существ. Люди терялись перед их непредсказуемыми поступками. Вчерашние школьники, студенты, интеллигенция — вся самая лучшая, мыслящая часть общества вдруг оказалась перед несокрушимой массой страшно знакомых, но совершенно чужих существ. Никто не знал, что делать, как сбить эту непобедимость. Остро вдруг все ощутили, как нужен стране Лидер. Но его не было.

…..Мария думала о Сыне. Она знала каждый его вздох, каждое движение души. И маленький, и взрослый, Он был настолько дорог ей, что, говоря словами Агнии Георгиевны, кровь по капле отдала бы за него. Вспоминала, смеясь в душе, как всё поджидала, когда начнётся вредный возраст — от 4 до 6 — и никак не увидела никаких дурных изменений в поведении маленького Аркашеньки.

Села за компьютер. Электронная почта полна писем. Вот отыскал её Толь, добрый, верный друг семьи… Стук в дверь прервал воспоминания. Соседка.

— Ой, кто это?

— Ученик.

— Какой старый! С внучкой на руках. И что пишет? — Она бесцеремонно прочитала неболь-шое, но очень тёплое послание, удивилась. — Почему "Толь?"

— Так…

— Да расскажи!

Глава 2.

— Ну, хорошо. Ты знаешь, я потомственный педагог. Мама моя, Агния Георгиевна, без памяти любила Школу — и она её тоже. Вот и мне Бог дал такое же счастье… А Толь — "это было так давно, что грустить уже смешно…Ну, а если грустно, всё равно." Мы тогда переехали в Череповец. 10 лет был педагогический стаж. Явилась в школу N 1. Два директора сидят рядом, Елий Моисеевич, Войну прошёл, ранение старое даёт себя знать, с палочкой ходит… Лучший в городе математик… А рядом — "Стасик". Очень молодой физик. Тогда все над ним смеялись, никто не уважал, а теперь я пони-маю: из низов пацан, видно, был. Решил карьеру сделать…Старый директор его всему научил, вместе школу держали. Рядом, буквально через дорогу, возле парка, пединститут был. Школа для него — базовая…Так вот, они переглянулись: "10 лет пед- стаж — лучший возраст…" Дали мне 9 класс. Ефросинья Васильевна его восемь лет вела. Биолог. Потом уже мне рассказали, что она семьи не имела, это её дети были…Говорят, многих обидела тогда: набрала класс, самых лучших родителей у других "первоклассников"-учителей отняла… Это теперь я понимаю: у прочих — семьи, радость материнства, мужья, а она — одна, как перст…Страшно. Так что Бог ей судья. Только раньше так рассуждать были мы не приучены. Да…Детки с гонором, только её слушали. А уж она держала их в ежовых рукавицах.

— Что, в школу хочется?

— Ох, как соскучилась по детям! Мечта у меня есть: вот бы сейчас, прямо в своей комнате, открыла Клуб старшеклассников. Всему бы научила, кто чем хочет, пусть занимается: и журналистика, и литературная гостиная, как некогда в ПСГШ, и встречи "Семейное воспитание",и бизнес-класс "для самых маленьких"…А языки, компьютер, книги…Да только никому это сейчас не надо. Все деньги делают. Потом, когда пресытятся, опомнятся, поздно будет. Мы, старики, уже умрём…

— Да, всё правильно ты говоришь…А что это — ПСГШ? Школа такая?

— Конечно! Пермская специализированная гуманитарная школа для талантливых детей — с 8 по 11 класс…А поскольку вообще все дети талантливы, значит каждый мог к нам поступить. Так вот, Толь…Я же у них только русский и литературу вела. А классное руководство дали молодой, очень красивой историчке…Почему-то они её не приняли. Уроки срывали, с дополнительных занятий и кружков сбегали, даже дежурить по школе не являлись. Родители кинулись к Ефросинье Васильевне, да и ребята всё ей рассказывали. Первая четверть закончилась, меня вызвали и вручили классное руководство. "Я же на полставки работаю, у меня грудной ребёнок, а муж военный, он постоянно в командировках, да и живу далеко, в Заречье, автобусы плохо ходят", — в общем, так растерялась, а мне напомнили, что общественное выше личного, и, конечно, я со всеми трудностями справлюсь…Так и вышло. А тут как-то девятиклассники мои в кино захотели, естественно, со мной. Усадили в центре зала, с одной стороны какая-то девочка, ушки на макушке, с другой — худенький, маленький мальчик, весь зажатый, грустный, несчастный. Мне его стало жаль. С детства психологией увлекалась, как выяснилось позднее. Папа был на фронте, мама на вечера в школу меня брала с собой, куда же денешь малень-кую девочку, когда в городе по вечерам орудует банда воров " Чёрная кошка"…До сих пор помню, как жалела белокурого парня, который так ухаживал за девочкой, а она из него верёвки вила…Одним словом, я поняла тогда в кино, что надо помочь этому пока слабому человеку, да и дома, наверное, у него плохо, судя по всему…

— Как тебя зовут?

— Пушменков Толя, — боязливо так отвечает, ещё больше сжимаясь на стуле.

— Толя…? Это маленький. А ты уже большой. Значит Толь.

Назавтра, зайдя в класс на перемене, я услышала, как Наташа Середа, стоя впол-оборота ко мне, спросила Пушменкова:

— Толь, ты не забыл, после шестого урока — дополнительные по русскому?

— Не забыл.

Это было сказано с таким достоинством, что я поразилась: ни один взрослый не способен за одну ночь настолько глубоко переродиться.

Глава 3.