Олег Азарьев - В толще льда

– Руки за голову! – приказывает один из бандитов.

В Хранилище входят еще трое в масках. Останавливаются, осматриваются.

– Боже! – говорит Еременко. – Что тут было?

– Хор-р-рошее побоище, – с удовольствием говорит Коля.

В отдалении слышатся слышатся гулкие удары о металл.

– Не нравится мне это… – медленно и зловеще молвит Владимир. – Не нравится. И даже очень…

– Где бассейн-то? – спрашивает Коля.

– Не спеши, – останавливает его Владимир. – Что-то здесь не так. Надо с этими… двумя поговорить… А ты пока подгоняй рефрижератор.

В холодильной камере – тишина. Ровно гудит мотор. Внезапно в его гуле появляются сбои. Из-под кожуха камеры с треском летят искры. Гул стихает – мотор останавливается.

И тут же мощный удар изнутри выгибает дверь камеры. За ним непрерывно следуют удар за ударом. Каждый удар все больше деформирует дверь. Очередной удар перекашивает ее на петлях. Следующий удар вышибает искореженную дверь вон.

– Значит, оно живо… – озабоченно говорит Владимир. Он сидит на краю стола.

В Хранилище, в отдалении, слышится грохот.

Все поворачиваются к открытой двери вахтерской и прислушиваются. Дима и Свешников сидят на диване рядышком. Они многозначительно переглядываются. Остальные пятеро стоят, тесно набившись в комнатенку.

– Похоже, оно живее, чем я рассчитывал, – говорит Свешников. – И, похоже, оно только что вырвалось из холодильника.

Владимир спрыгивает со стола.

– Тем лучше! Тогда мы его пристрелим и погрузим в рефрижератор… И вы нам поможете… А по дороге оно… то есть его останки как следует заморозятся… Пошли!

Толпой все, вместе с Димой и Свешниковым, выходят из вахтерской и идут по разгромленному залу.

В это время под кожухом камеры продолжает искрить. Потом искры целым снопом с треском вылетают из выключателя. И во всем Хранилище гаснет свет.

Снаружи видно, как разом погасли окна Хранилища и фонари во дворе. Коля, который между воротами и рефрижератором жестами показывает водителю, как вкатывается махина задним ходом на пандус, замирает, оглядывается на темный корпус Хранилища. Рефрижератор резко, с шипением и фырканьем тормозов, останавливается. Красные тормозные огни высвечивают Колю в темноте. Рука его ныряет за пазуху курточки.

– Эй, Миха! – кличет он водителя. – Вылазь! Пошли-ка, глянем, что там за фигня!

Миха, не гася фары, тяжело спрыгивает с подножки кабины, берет с сиденья АКМ и не спеша поднимается вдоль рефрижератора по пандусу.

– Быстрей! – с раздражением бросает ему Коля.

39

Такси, освещая асфальтовую дорожку включенными на дальний свет фарами, въезжает во двор, окруженный многоэтажными домами.

– Во-он мой подъезд, – тычет пальцем ректор Колесов в лобовое стекло. Он вдребезги пьян, язык его заплетается. – Ты куда?.. Вон же подъезд!..

– Да вижу я! – раздраженно бросает водитель.

Машина разворачивается. Свет фар, покачиваясь, ползет по двору – по кустам, стволам деревьев, стенам домов, детским качелям.

– Приехали! – говорит водитель.

– Получите, как договаривались. – Колесов протягивает ему несколько купюр.

Водитель берет деньги.

– Приятного пробуждения завтра, – не без иронии говорит он.

– Для этого у нас – пивко в холодильничке, – с трудом, но веско выговаривает слова Колесов, открывает дверцу и выбирается наружу.

– Эй, братишка, может, тебя довести до места приземления? – спрашивает водитель через открытую Колесовым дверцу.

– Я дорогу знаю! – уверенно объявляет Колесов, захлопывает дверцу и, шатаясь, подходит к подъезду.

Такси укатывает, а Колесов останавливается возле запертой глухой железной двери подъезда, смотрит в темноте на домофон, звенит ключами в кармане пиджака, потом вытаскивает мобильник и нажимает кнопки.

– Дорогая! – говорит он весело. – Я внизу. Пьян, как свинья. Но так надо… Ага… Наша взяла!.. Открой эту чертову дверь!

Щелкает замок на двери. Колесов запихивает телефон в карман, отворяет дверь – в подъезде горит свет. Колесов входит, останавливается, озаренный какой-то мыслью, и снова вытаскивает мобильник.

– А ну-ка, – говорит он себе с пьяной ухмылкой, – проверим, что сейчас делает наш друг Свешников? Наверняка в Хранилище сидит. И что он там увидел?

40

– Ах, черт! – восклицает в темноте Владимир с досадой и легким испугом. – Свет! Быстро! Где фонари?

В темноте и тишине каждый звук теперь слышится четко и громко – и кажется неожиданным и пугающим.

– Сейчас начнется… – шепчет едва видный во тьме Свешников Диме. – Надо убираться.

Щелкают выключатели – один за другим зажигаются яркие большие фонари. Под ногами бандитов хрустит битое стекло.

В это время Дима и Свешников, пригнувшись, тенями проскальзывают мимо бандитов и стеллажей и скрываются за квадратной колонной. Но им двоим за одной колонной мало места.

Широкие пятна света беспорядочно прыгают по залу, выхватывая из тьмы разрушенные стеллажи, колонны, людей, автоматы, пол. Слышно, как передергивают затворы автоматов. Кто-то громко и часто дышит, кто-то шмыгает носом.

– А где заложники? – вдруг рявкает Владимир.

Дима прижимается к колонне, а Свешников, приседая за стеллажами, крадется к соседней. В этот миг в его кармане начинает играть веселая мелодия мобильного телефона. В напряженной тишине всем кажется, что она просто грохочет. От неожиданности один из бандитов трусливо вскрикивает: "Что там?" – разворачивается и навскидку выпускает в сторону музыки длинную очередь из автомата.

– Идиот, ебить твою мать! – орет на него Владимир. – Не стрелять без команды!

Свешников лежит на полу ничком. Даже в отсветах фонарей видно, что он мертв, – голова повернута набок, глаза приоткрыты, изо рта на мокрый пол, усыпанный осколками, течет кровь. А музыка в кармане продолжает играть еще некоторое время.

– Послушайте, Владимир, – испуганно говорит в темноте Еременко. – Вы же обещали – без стрельбы. Там же люди!

– Заткнись, козел! – орет на него Владимир. – Ситуация изменилась!

– Вовчик! – говорит Коля не без страха. – Надо быстро решать, что делать.

– Уходить надо! – вскрикивает кто-то.

Но – поздно. Совсем рядом раздается стук лап Существа и стрекот.

– Слышите? – говорит Еременко.

Все замирают. Фонари разом поворачиваются на шум. Лучи фонарей выхватывают детали Существа: гигантские лапы, круглые рыбьи глаза, стрекочущие хилицеры и длинные тонкие клубящиеся щупальца. Затем все лучи собираются вместе на громадных хилицерах и длинных щупальцах.