Джон Ринго - Когда дьявол пляшет

Он коснулся ряда воображаемых кнопок, и сцена начала изменяться. Голографический камуфляж, благодаря которому скафандры сливались с окружающим фоном, теперь изменился и превратился в более крупные версии демона, изображенного на его собственной броне. Пока происходило изменение, броня загрохотала призывным соло электробарабана.

— О’кей! — прорычал он, наступив на мертвого послина под ногами для лучшей опоры. — Кончай перекур, пошли бить морды.

— Господи, Майк, не настолько же плохо? — прошептал Хорнер, когда скафандры, казалось, перешли в турборежим. Все они изменили форму и превратились в больших демонических существ, затем помчались к высоте, безостановочно стреляя на бегу. Серебряные молнии грызли вершину гряды, сметая передний ряд послинов, когда он появлялся в поле зрения.

Генерал посмотрел на север. Было очевидно, что наступающая там рота попала в серьезную передрягу. Артиллерия на холмах прекратила стрельбу, и ему оставалось только предположить, что это означало ее разворот на север в поддержку того подразделения. Рота, похоже, еще не понесла серьезных потерь. Но на нее шла огромная масса неуправляемых нормалов, и если их не остановить, они разнесут осажденную роту вдребезги. Было ясно, что О’Нил выбрал отказ от поддержки артиллерией большинства своего подразделения, веря, что рота сможет продержаться. В целом Хорнеру это не казалось таким уж хорошим выбором: растянутые, как сейчас, ББС просто напрашивались на разгром. Хотя они и смогли бы захватить вход на мост и удержать его, но похоже, что это произойдет ценой потери почти всего батальона.

С другой стороны, всего этого потребовал некий генерал Джек Хорнер. Так что он не мог слишком жаловаться, когда они делали то, что нужно для выполнения задачи.

— Еще один день на скачках, — сказал полковник Катпрайс от другого окна. — Я не собираюсь дожидаться моста. Первый батальон полностью аэромобилен; я пошлю их на тот берег немедленно. Пусть используют свои тенары для поддержки роты «Браво». Затем я начну переправлять остальных на ту сторону для поддержки гряды. Иначе мы закончим этот день без батальона ББС.

— Я спущусь вниз и посмотрю, ускоряется ли наведение мостов, когда орешь на людей, — сказал Хорнер с кривой улыбкой. — И выясню, почему лодки еще не собраны.

— Это было бы хорошо, — сказал Катпрайс незаинтересованным тоном. — Там будет несколько одиноко какое-то время.

— А что, разве это новость, сэр? — спросил сержант-майор Ваклева. — Пойду принесу ваш бронежилет.

Хорнер посмотрел на полковника и снова улыбнулся, сурово.

— Вы действительно считаете это хорошей идеей, полковник? Командовать в окопах — дело командиров отделений, а не полковников.

— В отличие от, скажем, наблюдения с другого берега реки, как режут ББС, генерал? — спросил Катпрайс, вынул сигару и принялся медленно ее раскуривать. — Да, я считаю это грандиозной идеей.

Он посмотрел на восток, где тень от облака, казалось, перемещалась довольно быстро, и нахмурился.

— Ах да, — спустя мгновение сказал Катпрайс. — Как раз вовремя. Оно не стало бы по-настоящему прошедшим наперекосяк сражением без пятипроцентника.

Хорнер посмотрел на восток и вверх.

— Ну, насчет этого, по крайней мере, мы можем позаботиться.

Он щелкнул свой ПИР и махнул в сторону окна.

— Карга, вели «ШеДо» Двадцать три и Сорок два заняться приближающимся «Лэмпри», как будут готовы.

— Полковник, помните ту дискуссию, что у нас была недавно? — спросил сержант-майор Ваклева, возвращаясь в комнату с двумя комплектами бронежилетов.

— Которую?

— Насчет того, когда ты знаешь, что дело действительно плохо?

— Конечно.

— Ну, плохо, когда появляются Десять Тысяч. Хуже, когда появляются ББС. И очень, очень плохо, когда появляется генерал Хорнер. Но самое плохое, это когда появляются две «ШеДо».

Аттенреналслар был из тех, кого люди стали называть «пятипроцентниками». Девяносто пять процентов послинских бого-королей понимали только самые простые императивы. Поесть, потрахаться, подраться, захватить территорию — и так до самой смерти. Однако оставшиеся пять процентов причиняли некоторым образом больше неприятностей, чем прочие девяносто пять. «Пятипроцентниками» были те, кто забивал частоты людей вроде бы случайно, но всегда это случалось в самое неподходящее время. Именно пятипроцентники иногда проникали в сеть управления огнем, ко всеобщему ужасу. Именно пятипроцентники организовывали группы послинов для почти согласованных действий. И именно пятипроцентники использовали свои «Лэмпри» и Командные Додекаэдры в качестве аэромобильных подразделений.

Одним из кошмаров О’Нила был страх, что кто-нибудь организует всех пятипроцентников в одно массивное подразделение.

В данный момент, впрочем, Аттенреналслар был одним из очень немногих бого-королей, кто решил, что лучший способ повернуть ход этого сражения — перелететь на своем посадочном модуле через реку и напасть на людей сзади. Он мог быть единственным; выгоды «аэромобильности» сильно упали для послинов в последнее время.

В начале войны это была тактика, почти гарантировавшая успех. У людей имелось очень мало оружия, которое могло атаковать посадочные модули. И пока они оставались ниже линии горизонта по отношению к одному из немногих уцелевших Центров Планетарной Защиты, людям почти всегда приходилось ждать, пока они приземлятся, прежде чем появлялся хоть какой-то реальный шанс атаковать сидящих внутри послинов. Так как модули также несли на себе вооружение для борьбы с живой силой, не говоря уже о вооружении класса «космос-космос», которое запросто могло уничтожить большинство личного состава батальона, они могли безнаказанно нападать на наземные подразделения. Удивляло, что послины не пользовались ими всегда.

Однако это слабое место отметили еще до первой высадки врага; Майк О’Нил заслужил первую Медаль Почета за почти единоличное уничтожение командного корабля. Но этот метод не рассматривался, как способствующий выживанию.

При первой большой высадке на Землю создалось впечатление, что одному линкору удалось, хотя скорее благодаря счастливой случайности, сбить «Лэмпри». На этой основе родилась концепция орудия «ШеДо», вид того извращенно-сволочного оружия, которое создается только в ходе действительно ужасных войн.

Орудие было названо по имени Комиссии Индустриального Планирования Долины Шенандоа, группы, которая первой решила все многочисленные конструкторские проблемы, свойственные новой системе, а большинство первых частей и деталей массивной конструкции были сделаны на металлургическом комбинате Роанока.