К. Селихов - Мир приключений 1984

Узнав об этом, Кинтана заволновался. Дело принимало для него явно неприятный оборот. Из-за тысячи долларов портить отношения с руководством “Альфы”… Нет, это не входило в его планы, и он, не задумываясь, заявил американцам и своим из “Движения за возрождение революции”, членом которого являлся, что притащил Гарсию с собой, так как тот связан с кубинской контрразведкой. “Уж очень у этого типа все складно получалось”, — настаивал он в подтверждение. Руководство “Альфы” не поверило выдумке Кинтаны. В нее не поверили и те работники ЦРУ, с которыми Рамиро Фернандес был связан. Однако железный закон подозрительности и недоверия, царящий в ЦРУ, действовал неумолимо. Для Рамиро наступили тяжелые дни.

Встречи с представителями “Альфы” ему не устроили. Вместо этого передали в руки Федерального бюро расследования, где начались допросы на детекторе лжи.

Все это было Рамиро хорошо знакомо: и отвратительное ощущение прикосновения к телу холодных присосок, и яркий, ослепляющий свет в глаза, и специальные таблетки, и бессонные ночи. Но тогда в душе, в сознании его было иное. А что, если сейчас их аппарат сработает? Что, если их методы раскроют его истинные намерения?

Рамиро впервые за много лет почувствовал, что нет у него в душе этого прежнего обреченного: “А, все равно!” Теперь хотелось победить.

Еще на Кубе, когда они с Родригесом прорабатывали вариант детектора лжи, Педро, помимо всего прочего, советовал во время допросов мысленно читать стихи. Поэтому на первый сеанс Рамиро Фернандес пошел, повторяя про себя четверостишие Хосе Марти:

Моя Куба — как лес одетыйСумеречной вуалью печали.Но я вижу, как черные далиСветлеют в предверье зари.

Допрос длился уже час. Рамиро был тщательно психологически подготовлен, верил в непогрешимость своей легенды, знал и был готов к атаке на него при помощи специальных приемов. Офицер ФБР, бившийся над ним, не достигал желаемых результатов. Неожиданно он спросил:

— Вы агент Кастро?

— Я агент ЦРУ.

— Кто вербовал вас на Кубе?

“Чтоб жизнь была достойной, мы должны оправдывать ее борьбой и смертью”.

— Я завербован в шестидесятом в Майами Эверфельдом.

— Кем еще? На Кубе!

— В Нью-Йорке мистером Громаном и мистером Фримэном.

— Мы знаем — вас перевербовали!

“Пусть я умру в борьбе — прекрасна смерть за родину и за свободу…”

Вслух Рамиро выпалил самую отборную ругань, которую знал.

— Говорю, меня силой привез Кинтана. Кретины!

Рамиро чувствовал, что выигрывает. Он был абсолютно уверен в себе. Даже в самых глубинах сознания не было ни малейшего ощущения страха.

На очередной сеанс Рамиро шел, твердо зная, что выстоит.

На пятые сутки его посадили в новенький “бьюик” и повезли в направлении парка Эверглейдс к озеру Окичоби.

За высоким забором богатой виллы его оставили одного в уютном бунгало. Просторный холл с цветным телевизором, мощный радиоприемник, обширная библиотека. Бар с напитками. В спальне широченная мягкая постель. В туалетной комнате бассейн.

Рамиро раздвинул шторы, поднял жалюзи, постоял минут десять перед распахнутым окном, любуясь красками заката, потом принял холодный душ, залпом осушил стакан красного “Креста Бланка” и лег спать.

Рано утром его разбудили и сказали, чтобы он через час был готов. С особым удовольствием он побрился, размялся, поплавал в бассейне. Завтрак ждал его на веранде.

Тщательно подстриженный кустарник тянулся вдоль лабиринта аккуратно посыпанных желтым песком дорожек. То здесь, то там среди пышной зелени виднелись легкие элегантные строения. Тишина и безлюдие не вводили Рамиро в заблуждение. Он превосходно знал, что за каждой стеной этих “люкс-камер” находились на свободе опаснейшие из преступников, разрабатывая планы, усваивая задания, готовясь к действию…

Сопровождавший Рамиро мулат остановился у колонн парадного входа в сверкавшее белизной каменное трехэтажное здание. Дальше Рамиро повела миловидная рыжая девушка в очках. В разных креслах комнаты, куда он вошел, развалясь сидели и курили Насарио Сархен, генеральный секретарь “Альфы-66”, инструктор Сонни, давнишний работник ЦРУ кубинец Фернандо и еще двое неизвестных Рамиро американцев. Тот, кто сидел за столом, очевидно, был старшим по положению.

Рамиро поздоровался, вяло пожал протянутую руку руководителя “Альфы”, ругнулся крепким словцом и сел, не ожидая приглашения. Он еще не знал, что его показания были тщательно сверены с донесением Кинтаны. Анализ вскрыл, что Кинтана, сообщая те же факты, преподносил их явно тенденциозно.

— Извини, Рамиро, — первым заговорил Фернандо, — пока мы узнали…

Рамиро сжал зубы и пристально, с пренебрежением взглянул в сторону говорившего. Тот осекся.

— Чико, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — закартавил по-испански инструктор Сонни, встал, подошел к Рамиро и похлопал по плечу.

— Я не мальчик. Все понимаю. Но пока не увижу Кинтану, нам не о чем говорить, — решительно ответил Рамиро по-английски.

— Вот это мы и собираемся сделать, — сказал тот, которого Рамиро счел за старшего. — Надо все уладить. В таком деле всякое случается. Не надо горячиться раньше времени. — Он нажал на кнопку, вделанную в ручку кресла.

Почти сразу же в комнату вошел Кинтана и, кисло улыбаясь, протянул руку Рамиро, но тот в ответ, не вставая, резким движением левой нанес ему удар в живот. Кинтана согнулся и от второго улара в лицо полетел на пол.

К Рамиро бросились со всех сторон, а он спокойно откинулся на спинку кресла и сказал:

— И это еще не все! Не советую тебе повстречать меня на улицах Майами, кретин! Я ж тебя предупреждал… там, в лодке… Не поверил — умей рассчитываться!

Сонни стоял и улыбался, явно довольный. Насарио Сархен, видевший в лице Кинтаны представителя соперничающей организации, тоже в душе наверняка оправдывал действия Рамиро. Но тот, кто был за старшего из американцев, побагровел и гневно спросил:

— Фернандес, зачем вы помогали Кинтане? Вы, Кинтана, идите, идите! — И когда тот, утирая разбитый нос, закрыл за собой дверь, шеф еще строже переспросил: — Зачем вы помогали Кинтане? У вас на этот счет не было наших инструкций!

— Перед ним я себя не расшифровал. Я видел, что это свой. Он оказался в беде! Вы бы бросили своего?.. — Почувствовав, что выигрывает, Рамиро продолжил: — Уверен, мистер, что и вы помогли бы своему. Но главное, я думал: этот подонок все, как положено, честно расскажет, когда доберется сюда. А он? Навыдумывал басен. Я полагал, был уверен: вам станет известно от него, и вы поймете, что меня пора вводить в дело. Поймете, что мне тошно там сидеть, сложа руки. Два года! Вы шутите! Зачем? Я для этого не гожусь…