Грег Бир - Город в конце времён

— Что твой визитер оставил последний раз? — спросил Кхрен, смакуя последнюю каплю торка.

Джебрасси составил компанию другу, но не более двух стопок: завтра он нуждался в ясной голове — для встречи, которая, как он сознавал, была попросту невозможна.

— Дурак он, — пробормотал Джебрасси. — Безнадежный. Ничего не знает. Просто ааарп.

Он рыгнул, желая подчеркнуть столь низкий статус. Среди древнего племени не существовало концепций душевных заболеваний. Эксцентричность, капризность и причудливые вывихи характера встречались, но сумасшествие не было частью их бытия, и потому никто никого не обвинял в потере контакта с реальностью — разве что в качестве умозрительной идеи, не вполне пристойной шутки, подходящей, скажем, для рыганья.

— Ладно, он хоть что-то новенькое рассказал?

— Меня там не было. Когда он появляется, я исчезаю. Ты отлично это знаешь.

— А рисунки на трясоткани?

— Бессмыслица.

— Что если твой визитер встретился с ее визитером и потому она столько про тебя знает?

— Это ты с ним беседовал. Ты знаешь его лучше, чем я, — ответил Джебрасси, угрюмо обмякая среди подушек.

— Ты… он… будто разговаривать не умеете, — пожаловался Кхрен. — Он заглянул в мое зеркало и принялся издавать звуки. Что-то вроде: «Они все перепутали!», только очень неразборчиво. А потом он… ты, твой визитер… просто покачнулся и уселся прямо вот тут, где ты сейчас сидишь… и закрыл свои глаза — твои глаза — пока не пропал.

Кхрен погрозил пальцем.

— Если это и есть твои знаменитые блуждания… нет, дружище, уж лучше ты, чем я.

ДЕСЯТЬ НУЛЕЙ

ГЛАВА 9

СИЭТЛ, ЮЖНЫЙ ПОРТ

Барабанит дождь, тяжелые капли летят в стекло фонарного окна под потолком высокой, затененной комнаты. Пытаясь убить долгое серое время, Вирджиния Кэрол — для друзей просто Джинни — листала внушительный том, опубликованный в 1934-м году с заглавием «Горгульи Оксфорда», вышедший из-под пера проф. Дж. Г. Гульи. А интересно, как звучало второе имя профессора? Горт? или просто Гор?

Остатки недоеденного сэндвича в вощеной обертке поджидали ее внимания на голом, оббитом латунью столе возле «читательского кресла» с высокой спинкой. Джинни пряталась на зеленом складе вот уже две недели, поджидая объяснений, которые все запаздывали. Ее страх ослаб, однако с этим пришла скука — нечто, о чем полмесяца назад она не могла даже помыслить.

Иллюстрации в книжке про горгулий были занимательными — скабрезно ухмылявшиеся, извращенные существа, созданные, по словам ученых мужей, для отпугивания злых духов, — причем особое внимание Джинни привлекла зернистая фоторепродукция, вклеенная в главу о старейших постройках университетского городка. На внутренней стороне каменного парапета, высоко на башне с курантами, кто-то старательно — по-школярски — вывел надпись готическим шрифтом, процарапав столетние наслоения копоти и грязи:

А чуть ниже — дата: 1685. Впрочем, под датой имелось непонятное место, предположительно с указанием имени или адреса, однако его тщательно выскоблили и затерли, оставив только бледно-коричневое пятно.

Конан Артур Бидвелл плечом толкнул дверь в дальнем конце залы, внося очередную горку томов, которые предстояло расставить на высоких дубовых полках. Увидев, какой книгой увлечена девушка, он заметил:

— В отличие от моих странностей, это — вещь серьезная, мисс Кэрол. Впрочем, она действительно отражает неудобоваримую правду.

Щеки его сильно впали, редкий седой пушок обрамлял кожистую, блестящую макушку. Внешне он напоминал прекрасно сохранившуюся мумию или одного из тех древних мертвецов, что иногда находят в глуби торфяных болот. («Точно, — подумала Джинни. — Вот и слово подобрала»). Впрочем, уродливым его не назовешь.

Она показала ему картинку.

— Совсем как те объявления в газетах.

— Так оно и есть, — ответил Бидвелл.

— Уже столетиями продолжается.

Старик поправил очки.

— Нет, куда дольше.

Под мышкой он доставил пару сложенных газет — «Незнакомец» и «Сиэтл уикли» — и выложил их на стол. Одна из газет была недельной давности, другая вчерашней. И тут и там имелись отмеченные клейкими закладками объявления. Практически с идентичным содержанием:

Отличались лишь телефонные номера.

— Те же самые люди? — спросила она.

— Знать не дано. Хотя в нашем квартале, я подозреваю, в свое время их было двое, нынче же остался только один. Впрочем, вскоре их опять прибавится.

Бидвелл вытянул свободную руку, пощелкал пальцами и полез по высокой лестнице, катавшейся на роликах по горизонтальному рельсу, посаженному на болты. Рельс проходил и над дверью, и над замурованными оконными проемами — словом, по всей комнате. Бидвелл вернул на место использованные книги, шурша вельветовыми штанинами всякий раз, когда нагибался или распрямлял тощие ноги.

— И они все это время искали тех, кто похож на меня? Им, должно быть, страшно много лет, — сказала Джинни.

— Кое-кто из них до сих пор трудится, если здесь годится это слово. В сих юных, глубоких водах столь много грязных струй… За вами проследили вплоть до склада?

Он впервые за две недели задал этот вопрос. Возможно, намеренно. Какими бы странностями ни отличался Бидвелл, он, похоже, старался быть поделикатнее к ее страхам.

Джинни до сих пор не хотела вспоминать «мерседес», мужчину с вечно подбрасываемой монеткой, «пламенную» женщину…

— Кажется, да, — ответила она негромко. — Может быть.

— М-м… — Бидвелл закончил расставлять книги по местам и стал спускаться с лестницы, цокая языком. На нижней ступеньке он оглянулся и с прищуром уставился на молочно-белый шар светильника, подвешенного к потолку на бронзовой цепи. — Мне, наверное, следует заменить кое-какие лампочки, как вы полагаете?

— Те, кто поместили объявления… или нацарапали вот это… — Она постучала пальцем по оксфордской фотографии. — Они вообще-то… люди?

Бидвелл клюнул носом, словно птичка.

— Конкретно вот эту надпись вырезал один школьник, которого подзадорил его же одноклассник… за некоторую мзду от взрослого. А теперь ответ на ваш вопрос: да — большинство из них люди.

— Отчего же они еще не умерли?

— Их «коснулись», — сказал он. — Невероятно удлинили им жизнь. Не сердитесь, я не нарочно впадаю в уклончивость.