Дэвид Зинделл - Экстр

И его образ как пилота, проникшего в Ее живую субстанцию, возможно, является сейчас одной из глубочайших мыслей богини. Эта попытка разобраться, кто в ком находится, напоминала позицию человека, который держит одно зеркало против другого и вглядывается в бесконечный сверкающий коридор, сходящийся к одной изначальной точке.

Данло, окончательно запутавшись с вопросом, что считать наружным, а что внутренним, испытывал тошноту и головокружение. Ему пришло в голову, что он, возможно, вовсе и не вышел из аттрактора. Возможно, он по-прежнему падает в черноту мультиплекса, проходя через бесконечные кошмары и галлюцинации обезумевшего пилота, а возможно, он так и остался на своей родной планете. Ему тринадцать лет, и вокруг бушует сарсара, великая буря, чуть не убившая его на льду моря во время путешествия в Невернес.

Может статься, он так и не добрался до Невернеса, не стал пилотом, и эти последние девять лет его жизни только приснились ему – до сих пор снятся. Его мозг, словно пуская пузыри сквозь толщу темной воды, создает воображаемые образы – например, показывает ему Ханумана ли Тоша с дьявольскими голубыми глазами и сломанной душой, образ друга, который его предал, который его предаст. Который вечно будет смотреть на Данло своими полными смерти глазами, прожигая его молнией, кровью и памятью, нанося ему глубочайшую, не подлежащую исцелению рану. Возможно, ветер наконец повалил Данло на лед и он, одолеваемый холодом, лежит и грезит о будущем, о жизни и о смерти. Никогда ему не узнать, так ли это. Нет возможности это знать. Ужасающая, парадоксальная природа реальности такова, что, если размышлять о ней слишком много или вглядываться в нее слишком глубоко, она начинает представляться нереальной.

Но я– то знаю, подумал Данло. Я знаю то, что знаю.

Где– то внутри него, под его умопостроениями и мозговыми импульсами, таилось знание более глубокое. В каждой клетке его организма хранился безбрежный древний разум, не имеющий отношения к работе его мозга, и каждая из клеток чувствовала притяжение лежащей внизу планеты. Казалось, что каждый атом его тела помнит эту планету и узнает ее. Данло решил наконец не сопротивляться больше этому глубокому чувству реальности. Он знал, что эта блуждающая Земля реальна, знал, что видит белые шапки ее полюсов и серо-зеленые северные леса такими, как они есть в действительности. Ему во что бы то ни стало нужно было удостовериться, что это его знание -правда, что наблюдаемые им картины и шепот его клеток – это торжество его чувства истины, торжество того таинственного и чудесного сознания, которое присуще всем людям и всему, что есть во вселенной.

Если эта Земля реальна, то и ее возникновение в пространстве-времени тоже реально. Возможно, ее вовсе не перенесли через космические расстояния – возможно, это богиня ее создала.

Как только эта мысль пришла Данло в голову, с планеты через атмосферу ударил в космос лазерный луч. В этом сигнале не содержалось информации, которую компьютеры корабля могли бы расшифровать, но сам лазерный сигнал, идущий с одного из лесистых побережий, был своего рода информацией. Данло впервые задал себе вопрос, есть ли на этой Земле люди. То, что они могут там быть, казалось вполне естественным. Данло вспомнил, что его отец при первом путешествии в Твердь открыл планету, населенную людьми, которые никак не могли поверить в то, что прожили всю свою жизнь в звездной туманности, пронизанной божественным разумом.

Данло, правда, не видел внизу ни городов, ни глинобитных хижин, ни пирамид – ничего, что свидетельствовало бы о человеческой деятельности. Возможно, население этой Земли вело дикий образ жизни под пологом изумрудных лесов. Если так, то Данло никогда не разглядеть здешних жителей, кружа в легком корабле по орбите их мира. Он стосковался по звуку человеческих голосов, да и любопытство его разбирало – поэтому он решил совершить посадку и найти источник загадочного света.

Он прошел экзосферу, стратосферу и повел корабль сквозь клубящиеся облака тропосферы. “Снежная сова” вошла в гравитационный колодец планеты, и Данло порадовался, что стал пилотом именно легкого корабля, который способен преодолевать не только межзвездные расстояния, но и самые плотные слои атмосферы. Легкому кораблю доступна почти любая точка вселенной, и управляющий им пилот чувствует себя быстрым и свободным, как световой луч. Данло опускался все ниже в серой облачной пелене, держа курс к тому месту, откуда исходил сигнал.

Он приземлился на широком песчаном берегу одного из континентов и не стал тратить время на выявление вирусов и бактерий, кишмя кишевших во влажной среде планеты. Не для того он залетел так далеко, чтобы его убил какой-то вирус.

Данло попросту открыл кабину и вывалился на мягкий песок.

Он с неудовольствием обнаружил, что порядком ослабел за долгие дни, проведенные в невесомости. Легкий корабль создает микрогравитацию вокруг торса и конечностей тела, но это поле не может полностью воспрепятствовать усыханию мышц и деминерализации костей. На первых же пробных шагах Данло убедился, что частично атрофировавшиеся мышцы ног держат его с трудом и вдобавок ощутимо болят. Однако он стоял, и ему казалось, что его босые ступни черпают силу из холодного песка.

Слева от него рокотал и бился о берег серый океан, справа – к востоку, северу и югу простирался другой океан – темно-зеленый хвойный лес, и там, в глубине виднелись скалы и крутые холмы. А за дюнами и прибрежной травой, на самой опушке леса, стоял дом – маленькое шале, построенное из гранита и осколочника. Данло знал этот дом и хорошо его помнил.

Нет. Это невозможно.

Данло стоял и смотрел на дом у опушки леса, а холодный ветер с океана нагонял воспоминания. Данло охватила дрожь, и ему стало так холодно, как будто океан плескался у него внутри. Он опустил взгляд на свои худые, белые трясущиеся ноги. Он был наг, как всякий пилот в кабине своего корабля, но сейчас, стоя на мягком податливом песке, ощущал себя особенно голым и незащищенным. Вернувшись на корабль, он взял сапоги, плотный шерстяной плащ и конькобежную камелайку, в которой катался по улицам Невернеса.

Но перед ней я все равно гол, подумал он. Мой разум, моя память – для Нее они голые.

Когда– то в этом домике, который Данло видел как нельзя более ясно, он проводил ночи, полные любви, страсти и счастья. Когда-то в нем жила Тамара Десятая Ашторет, женщина с великим сердцем и сломанной жизнью, которую Данло любил и потерял. Но она бежала из этого дома, бежала от Данло с его жгучей памятью. Говорили, что она и Невернес покинула, улетела куда-то к звездам. Данло не верил, что она могла отыскать эту загадочную планету в глубине Тверди, -не верил и все же заторопился к дому, чтобы посмотреть, что или кто там внутри.