Андрэ Нортон - Мы, женщины (Колдовской мир, Превращение)

- Сколько мы здесь пробудем, кто-нибудь знает? -неожиданно спросила она.

Осеберг подтолкнул ее.

- У меня с собой миска с жарким, - прошептал он.- Оно готовилось для пирушки. Хочешь?

Арона окунула палец.

- Твоя мать готовила? Вкусно! Она и госпожа Элен должны продавать свои блюда, как госпожа Гондрин продает эль. У нас многие слишком устают к концу дня, чтобы готовить. Я знаю, так бывает у тети Нориэль.

Осеберг заговорил тише.

- Арона. Мама говорит, что госпожа Нориэль, наверно, любит женщин. Это правда?

Арона удивленно ответила:

- Я думаю, ты прав. Несмотря на свою застенчивость, она любит людей. А тебе не кажется?

Осеберг молчал. Холодный ветер ворвался в пещеру, все задрожали, но затем последовал порыв горячего воздуха.

- Жаль, что ты не попал на праздник, - прошептала Арона. Они продолжали есть праздничное блюдо. - А твой праздник совершеннолетия был хороший? Или ты еще не достиг этого возраста?

- Если бы я его достиг, то сражался бы в армии, -тихо ответил Осеберг. - Так поступают все. У нас есть праздники именин, и на них мы приходим одетые, как взрослые. Леатрис зачесывает волосы вверх - ей пятнадцать лет. Это значит, что она уже может выйти замуж. Но отец не торопился ее выдавать.

Ароне пришлось спросить, что такое армия и что значит выйти замуж и выдавать. Осеберг попытался объяснить, но все время спрашивал: "А что, у вас не выходят замуж?", а Арона тем временем пыталась освоиться с концепцией сражений большими группами. Она в очередной раз опустила пальцы в миску и ощутила горячую керамику. Вся гора снова задрожала, несколько женщин закричали. Потом заплакали дети. Все услышали суровый голос Несогласной, каким госпожа Бирка разговаривала с непослушными девочками: "Тише, если дорожите жизнью!"

Толчки продолжались, казалось, целую вечность. Вся пещера заполнилась напряженным голубым сиянием, которое на этот раз исходило сзади. Резкий запах озона заполнил воздух. Ужасный шум оглушал, он продолжался несколько часов. Потом наступила полная тишина. Снова заплакали дети.

"Спокойствие не продлится долго, - услышали все мысленный голос Несогласной. Она говорила материнским тоном. - Госпожа Марис, ты успеешь сделать перекличку".

Арона услышала облегчение в голосе хранительницы записей. Та начала перекличку.

- Арона, дочь Бетиас!

- Здесь, - отозвалась Арона в тишине дрожащим голосом.

Все отвечали один за другим, отвечали семьями, вначале матери, потом дети, за ними подмастерья, последние пришелицы. Наконец всех пересчитали.

- Эйна, дочь Парры.

- Я отвечаю за нее, - послышался спокойный глубокий голос бабушки Лорин.

Перекличка закончилась. Хранительница записей предложила:

- Я думаю, следует извиниться перед Нельгой, дочерью Олвит, чей праздничный девичник нарушила катастрофа. Сестры, давайте поделимся едой.

- Угу, - негромко сказали друг другу Арона и Осеберг.

- Если что-то еще осталось, - заметила госпожа Бирка, и Арона почувствовала, что ей хочется свернуться в клубок.

Эгил, сын пекаря, был прижат к стене между могучей кузнечихой госпожой Нориэль и матерью своего друга Осеберга Хуаной. Он по-прежнему держал в руке веревку госпожи Безрогой и застонал, когда испуганная коза украсила его сапоги в деревенском стиле. Когда делали перекличку, он услышал имя Ароны и затаил дыхание, дожидаясь ответа.

Смелая девушка! Голос ее не звучит истерично. Эгил хотел окликнуть ее, сказать, что он здесь, но не решался прервать перекличку. Эти женщины организованы, почти как в армии. Ну, что ж, ведь они женщины фальконеров. Когда дошла очередь до его имени, он ответил громко и четко, чтобы Арона могла его услышать. И, конечно, мать, братья и сестры.

- Лиза, дочь Сигер!

- Элизабет, - поправила его мать. Глаза Эгила расширились. Она всегда так ненавидела полную форму своего имени и никогда на его памяти им не пользовалась. Употребляла его бабушка, когда сердилась на невестку. Громко и четко:

- Элизабет, дочь Сигер, из ткацкой Элтеи!

- Ханна, дочь Лизы... - смешок... - Ханна, дочь Элизабет, из Дома Исцеления.

- Осеберг, дочь Хуаны, подмастерье кузнечихн.

- Осеберг, сын Моргата! - взревела Хуана, как раненый пес.

Арона вздохнула, думая о поправках, которые придется делать. Почему эти чужаки не могут запомнить свои имена и придерживаться их, как взрослые женщины?

- Сорен, дочь Элизабет, - продолжала перекличку госпожа Марис, без труда принимая поправку.

- Я отвечаю за него, - с достоинством ответила госпожа Лиза.

Нет, она не безмозглая, как считают Леннис и Лойз. "Застенчивая", решила Арона. Она покраснела от собственной ошибки.

Медленно, в молчании, началось снова негромкое гудение. Гора опять задрожала, у входа заплясали голубые огни. В блеске обычной молнии снаружи Арона увидела лицо ближайшей волшебницы. Та казалась осунувшейся и постаревшей. Ее простое платье промокло от пота, хотя ночь была холодная.

Шум усиливался. Осеберг подтолкнул Арону.

- Арона, - произнес он тихо и серьезно. - Мама говорит, что тете Нориэль нечему учить меня, и мне нужно только продержаться, пока я не найду настоящего кузнеца в качестве хозяина.

- Ты не узнал от нее ничего нового? - прервала его Арона. Мнения Хуаны начали ее утомлять.

- Ну, кое-что узнал, - признался Осеберг.

- Вы в своей деревне делали одно, а мы другое, -продолжала Арона. Твоей матери наши обычаи не нравятся, но если тебе они кажутся полезными, придерживайся их, пока у тебя не будет собственного горна. Ведь твоя мама все-таки не кузнечиха.

- Она говорит, что тетя Нориэль тоже не кузнец, но это неправда, признал Осеберг. Наверно, его тоже утомили сомнения матери.

- Когда пройдешь посвящение, - сообщила ему Арона, - тебе не нужно будет отчитываться перед матерью, только перед твоей хозяйкой или нанимательницей. Ты должен будешь по-прежнему уважать мать, но слушаться не обязан. Как это тебе? Больше нравится?

Осеберг улыбнулся и крепко и влажно поцеловал ее в щеку. Потом смутился:

- О! Прости, Арона!

Она похлопала его по руке.

- Ты прощен. На этот раз.

Снова началась буря. Женщины доставали еду, искали своих родственников. Опять послышалось множество голосов. Хуана начала возражать на то, как называют ее детей, и Элен защебетала, что все будет хорошо. Лойз услышала голос госпожи Элизабет и фыркнула.

- Она меня обманула!

Хуана нашла Осеберга и схватила за ухо. В пещере словно началась семейная ссора, только многократно усиленная. Снова заплясали голубые огни, одна волшебница стала оседать, сестры подхватили ее. Другая стала наливать упавшей воду в рот. Несогласная что-то настойчиво говорила госпоже Бирке, которая вздохнула и обратилась к людям.