Роберт Ши - Монах - последний зиндзя

- Нам было приказано помочь вам умереть немедленно, мой господин!

- Можно попросить письменные принадлежности? Я хочу написать стихотворение перед смертью!

- Боюсь, что это невозможно, мой господин!

Лицо Ацуи вспыхнуло от внезапной злости.

- Это варварство! Этот человек - бывший регент, доверенное лицо священной персоны императора! Мы лишаем его жизни. Давайте дадим ему возможность совершить то, что переживёт его. Пусть принесут бумагу и чернила!

Покраснев, офицер подозвал слугу и приказал принести письменные принадлежности. Принесли кисть, чернила, зеленоватую бумагу и письменный стол. К тому времени известие прокатилось по всему лагерю, где Мотофуза должен был быть казнен и собирался писать последнее стихотворение. Самураи встали кругом на значительном расстоянии от старого дворянина, стоявшего на коленях у маленького стола. Мотофуза немного подумал, затем прикоснулся кистью к бумаге. Закончив писать, он просмотрел стихотворение, затем, не поднимаясь, передал бумагу Ацуи.

Строчки плыли перед глазами Ацуи, когда он читал:

Подобно древнему дереву, с которого мы собираем цветы,

Печальной была моя жизнь,

В которой судьба определила мне остаться бесплодным.

- Прекрасно! - сказал Ацуи, качая головой. Мотофуза отодвинул письменный стол. Теперь он преклонил колени в пыли, в центре круга, образованного воинами. Даже военачальники Такаши, ведомые Нотаро и Таданори в развевающихся кимоно, покинули палатки, чтобы стать свидетелями смерти Мотофузы.

- В моем возрасте тяжело вставать на колени, подниматься и вновь преклонять колена, поэтому, если не будет возражений, я останусь стоять на коленях до конца жизни, - улыбнулся Мотофуза. - Я знаю, что у самураев есть такая традиция: совершающему харакири помогает близкий друг. Я тоже хотел бы умереть от руки друга. У меня нет друзей в этом лагере, но последние часы моей жизни были скрашены добротой и честностью молодого Такаши-но Ацуи. Если он согласен и не будет возражений со стороны тех, кому он служит, я хотел бы, чтобы он оказал мне последнюю услугу!

Ацуи похолодел. Он никогда не убивал человека. Внезапно перед его глазами возникла картина: мать, стоящая над мертвым самураем, в ее руке кинжал, кимоно испачкано кровью. Он вспомнил ужас, охвативший его, как будто его мать превратилась в дьявола - убийцу. Он уже успел совершенно забыть этот кошмар, и вот он с новой силой охватил его.

Нотаро улыбнулся и кивнул головой:

- Мой племянник будет удостоен чести принять отделившуюся от туловища голову?

- Это подготовит тебя к будущим кровопролитиям, молодой господин Ацуи! - тёмные глаза Мотофузы глядели на юношу.

Все взгляды были прикованы к Ацуи. Если он сейчас откажется, то будет стыдиться всю жизнь. Кроме всего, он сам попросил Согамори послать его на эту войну, поэтому он может убивать врагов Такаши. Однако он думал, что будет убивать в пылу сражения, а не обрушит свой меч на шею беззащитного человека, с которым недавно вел дружескую беседу. Он должен сделать это, иначе он опозорит не только себя, но и имя своего отца!

Он склонил голову и как можно твёрже сказал:

- Для меня это честь, господин Мотофуза!

"Что будет, если руки задрожат? - думал Ацуи. - Что, если я промахнусь? Что, если я ударю недостаточно сильно и причиню ему страдания?"

Он вспомнил, что всегда говорила в минуты беды его мать, и впервые за много лет прошептал:

- Почтение Амиде Будде!..

Он должен забыть, что он - убийца. Необходимо представить, что он вновь в Рокухаре и учится поражать мешок, подвешенный к потолку. Он знал, как нужно целиться и с какой силой нанести удар. Ацуи сможет прекрасно сделать это, если выбросит из головы мысль о том, что он - убийца.

Ацуи также пытался забыть, что сотни и сотни самураев, многие из которых, несомненно, были последователями его отца, наблюдали за ним.

Он обнажил свой меч.

- Это Когарасу, господин Мотофуза. Он был дарован моему предку, императору Камму, жрицей гробницы и с тех пор принадлежит нашей семье.

Ацуи показал Мотофузе меч.

- Ты ловко управлялся с мечом, когда рубил мои веревки, - сказал Мотофуза. - Я уверен, что и ты и меч сослужите мне хорошую службу. Пожалуйста, проследи, чтобы копия моего стиха была послана моему сыну в столицу. Можешь оставить оригинал себе!

- Спасибо! Я не заслуживаю такой чести! - прошептал Ацуи. - Наверное, вы попадете в рай, господин Мотофуза...

- Едва ли я заслуживаю этого. Боюсь, что мне придется выносить страдания ещё в нескольких последующих жизнях, прежде чем я попаду в рай, Мотофуза склонил голову, вытянув шею.

Ацуи глубоко вздохнул, уперся в землю, широко расставив ноги, крепко сжал рукоять меча и замахнулся, отведя его назад над правым плечом. Он отрабатывал этот удар десятки тысяч раз. Ни о чем не нужно думать. Ацуи сосредоточил свой взгляд на точке, расположенной в центре тонкой белой щей регента.

- Почтение Амиде Будде!

Произнеся чистым, твёрдым голосом эти слова, Ацуи опустил свой меч на шею Мотофузы, отделяя голову от туловища. Его обязанности были выполнены. Жизнь Фудзивары-но Мотофузы была завершена.

Ацуи стоял, тяжело дыша, все еще держа меч в руках, глядя на позолоченную крышу храма Феникса. До него едва доходил разговор самураев, стоявших вокруг. Он с трудом осознавал, что уносят труп, лежавший у его ног.

Возле него стоял Нотаро.

- Хорошо сработано! Ты - Такаши, достойный сын своего отца!

- Спасибо, достойный дядя!

К Ацуи подошел его оруженосец:

- Позвольте мне заняться полированием Когарасу, господин! Вы знаете, как быстро кровь может источить сталь.

Ацуи без слов отдал ему меч.

Достав из корзины, прикрепленной к седлу, флейту, Ацуи поплелся по тропинке из плоских камней, затененной возвышающимися криптомериями и петляющей по косогору. Он спустился к месту, откуда мог видеть бурлящую Удзи, храм Феникса и другие храмы, раскинувшийся лагерь самураев.

После обеда, когда его дядья и братья пировали у входа в храм Феникса, а другие самураи чинили свои доспехи, Ацуи сидел на склоне холма и играл все мелодии, которые он знал.

Многие воины в лагере прекратили свои дела, чтобы послушать его. Юноша играл превосходно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Из подголовной книги Шимы Танико:

"Получив известие о восстании принца Мочихито, Хидейори сразу же повел блестящую когорту самураев Муратомо и Шима к гробнице Хачимана, бога войны и покровителя семьи Муратомо. Хидейори построил гробницу семь лет назад и, насколько знает мой отец, с минимальными затратами. Но Хидейори верил в силу богов и молитв, в то время как мой отец верил лишь во власть денег.

Вернувшись после поездки к гробнице Хачимана, Хидейори собрал всех близких ему военачальников и призвал их идти с ним на юг. Он сказал воинам, что Хачиман обещал ему победу. Это напомнило мне слова Кублая о том, что Великие Ханы монголов всегда перед сражением разговаривают с духами. Хидейори сказал самураям, что их число возрастёт на сотни тысяч человек перед прибытием в Хэйан Кё. Он напомнил им, что они воины восточных провинций, а воины восточных провинций известны своей жестокостью на всех островах.