Эдмунд Купер - Рассказы

— Это… Это… это немыслимо!

— Ты это говорил и раньше, и вот результат: человек в книге проделал это, и я теперь тоже.

Капельки пота выступили на лбу у профессора.

— Но послушай, Тимоти! Ведь в книге это все просто вымысел. Такого не могло произойти.

— Но произошло, — сказал Тимоти. — Возьми меня за руку. — Он ткнул отца в бок. — Это тоже вымысел?

Профессор Меррино закашлялся, ноги его подкосились, и он неожиданно для самого себя уселся на пол. Достигшая критической точки миссис Меррино слабо всхлипнула и упала в обморок — прямо в руки сидящего мужа.

— Посмотри, что ты наделал! — яростно проговорил профессор, — Будет лучше, если мы уложим ее на диван.

Пара невидимых рук помогла ему справиться с обмякшим телом жены. Уложив ее на диван, профессор Меррино повернулся к пустому костюму.

— Как ты…

— Аппарат у меня в комнате, — произнес Тимоти. Предвосхищая намерение отца, он быстро добавил; — Нет, не ходи туда. Тебя может шарахнуть током или же сделать невидимым. Или еще что. С этого момента моя комната будет закрыта для всех.

Профессор Меррино собрался было все же шагнуть в сторону комнаты Тимоти, но передумал.

— Хорошо, сын, — сказал он кротко. — Но… Тимоти, можешь ты… ты можешь… стать нормальным?

Последовал детский смешок.

— А я не хочу. Так здорово. А как меня встретят в школе!

Профессор Меррино поежился. Он подумал, как могут встретить Тимоти.

— Тимоти, ты должен стать нормальным, — умолял он. — Ты должен. Это неприлично. Это… — Он запнулся, моля бога помочь ему. Как он может справиться с невидимым сыном?

Затем, неожиданно, на него снизошло.

— Спорим на двадцать пять долларов, — сказал он, — что тебе не удастся опять стать видимым.

— Идет! — закричал Тимоти. Костюм, носки, ботинки пришли в движение. Дверь распахнулась, захлопнулась, и невидимый мальчишка поскакал вверх по лестнице, перепрыгивая за раз по три ступеньки.

Меррино готов был отдать что угодно, лишь бы хоть одним глазком посмотреть, как Тимоти опять становится видимым, но он помнил слова сына.

Наверху что-то загадочно загудело. Это было похоже на гудение залетевшего в паутину шершня. Потом гудение перешло в тонкий свист, который постепенно умолк. Затем раздался звук бьющегося стекла.

И вот уже великодушно улыбающийся Тимоти врывается а комнату. Профессор Меррино промокнул лоб. Затем он увидел, что Тимоти как-то выжидательно смотрит на него, и полез за бумажником. Он вытащил две десятки и пятерку.

— Вот что, Тимоти, — он медленно помахал деньгами перед носом у сына. — Я хочу, чтобы ты пообещал мне никогда и ничего больше не делать невидимым. В действительности, было бы весьма неплохо, если бы мы сегодня же вечером разобрали твой аппарат на части. Разумеется, я бы записал кое-что ради науки, но…

— Никто не будет входить ко мне в комнату, — решительно прервал его Тимоти. Он схватил деньги. — Теперь, когда я уже проделал разок эту штуку, она мне стала неинтересной. Я занялся ей только потому, что ты заявил, что это невозможно. Но сейчас я нашел кое-что получше. А на двадцать пять долларов я накуплю всего необходимого…

— Что же это? — сорвавшимся фальцетом прервал его профессор.

— Антигравитация, — радостно улыбнулся Тимоти.

Перед глазами профессора Меррино все померкло. Комната начала вращаться, и у него появилось странное ощущение, что пол сейчас пришлепнет его по голове.

Где-то далеко-далеко он слышал восторженные объяснения Тимоти, почему общая теория относительности не совсем верна. Но профессора больше не занимало это. Его интересовала практическая сторона вопроса. Он уже начал прикидывать, сколько ему будет стоить отказ сына от полета на Луну.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ

Космический корабль Объединенных Наций пикировал, словно чайка за рыбой. Почти достигнув пустыни, он, извергая пламя, ринулся обратно вверх, будто решив, что вовсе не собирается садиться на Марсе. Но к десяти тысячам метров подъем прекратился. На какой-то миг недвижимой красоты он висел в воздухе, опираясь на длинный хвост зеленого огня, висел между звездами и своей целью, а потом понемногу хвост стал укорачиваться, и корабль плавно опустился к безводным марсианским пескам.

Посадка прошла как по маслу. Она прошла так гладко, что можно было подумать, будто это сотая посадка рейсового корабля под управлением уставшего от однообразия экипажа. На самом деле эта посадка являла собой новую веху в истории человечества. Когда-нибудь этот день станет еще одной датой в учебнике — наказанием для забывчивых школьников. Ведь до сих пор ни один земной корабль с людьми на борту — ни Организации Объединенных Наций, ни какого-то другого государства — не совершал посадки на поверхности красной планеты. А значит, его экипаж — первые представители человеческой расы, проникшие в космос дальше орбиты Луны.

Все они, однако, были испытанными космонавтами. Полковник Максим Кренин (начальник экспедиции и пилот «Pax Mundi») пять раз летал с Земли на Луну. Кроме того, он мог похвастаться полутора десятками полетов на лунном модуле. Как, впрочем, и навигатор капитан Говард Трейс. Являя собой прекрасный пример русско-американского сотрудничества, Кренин и Трейс были к тому же большими друзьями.

Оставшиеся три члена экспедиции — профессор Бернард Томпсон, представитель Англии, профессор Ив Фронтенак из Франции и доктор Чан Чи из Китая. Каждый из них имел в активе по меньшей мере три космических полета. Каждый провел на земной орбите не один и даже не сто часов. За время долгого перелета к Марсу у них было предостаточно времени притереться друг к другу и в деталях разработать программу исследований.

И вот они, наконец-то, у цели. И титановый корпус космического корабля торжествующим монументом высится над гладкой экваториальной марсианской пустыней. Замерены уровни радиации, проанализирована атмосфера, и первый землянин готовится ступить на песок Марса…

Еще до приземления они узнали о Марсе столько нового, что было даже немного стыдно за земные теории о Марсе.

Десятилетиями земные астрономы утверждали, будто условия на Марсе непригодны для существования жизни… несмотря на широко распространенное среди обывателей мнение о причудливых марсианских животных и даже разумных существах.

«Марс, — уверяли астрономы со всей страстью и убедительностью людей, способных делать далеко идущие выводы на основании самых незначительных фактов, — это планета, практически лишенная кислорода, воды и тепла. Так называемые каналы — это не каналы вовсе, а геологические формирования совершенно естественной природы». А еще они предсказывали, что из-за неблагоприятных условий высшей формой жизни на Марсе будет нечто, напоминающее лишайники. В лучшем случае — примитивный кактус.