Артюхин Анатольевич - 80 лет форы, часть вторая

– Да ладно тебе, скучно будет – позвонишь. Или напишешь, – все же до "прорыва" было еще пока далеко. – И чего ты в ней нашел? Дите еще, худая как не знаю что. Танцует она конечно уууу, – офицер поднял большой палец вверх, – эт да. Думаешь, станет звездой Голливуда?

– Дурак ты, Терентий, и шутки у тебя дурацкие, – Васильев неодобрительно покачал головой.

– Да ладно тебе, не кисни. Все будет хорошо. Хотя по виду твоему не скажешь. Ты чего такой помятый?

– А того, что подняли сегодня в четыре утра, пожрать ничего не успел, весь день бегаю как наскипидаренный. И только собрался чуток передохнуть – как тут ты еще.

– А, так ты кушать топал? Давай я с тобой. По дороге расскажу.

– Чего расскажешь-то? – поинтересовался Леонид, уже возобновив свой путь к храму еды.

– Нам новые игрушки привезли.

– В смысле?

– Офицерам и всяким танкистам да летунам вместо ТТ теперь новые пушки выдают.

– Да? И как?

– "Оружие персональной обороны". Уж точно не ротной, ха-ха. А вообще – что-то среднее между пистолетом и автоматом. Нашему полку пока не выдали, на днях будут. На вид штука хорошая, хотя странновато выглядит, – ПП, внешне сильно напоминающие израильские "Узи" и чешские Sa 23, и вправду были не слишком обычны для советских офицеров, – только один фиг, если какая заварушка, мы с тобой опять за автоматы возьмемся. Но остальным может и пригодится, – Шимазин пожал плечами.

– Какая еще заварушка? – Васильев насторожился. – Японцы же капитулировали?

– А про Альянс ты не забыл? – иронично посмотрел на сослуживца Шимазин.

– Да ладно. Там же не идиоты сидят. Они чего, не видят, что мы их уделаем? Они вон с япами боролись сколько, а мы их за неделю к ногтю прижали, – не согласился Леонид.

– Идиоты не идиоты, но ты последний месяц по Союзам да Арнемам гостил, а мы, неусыпно несущие свою службу здесь, на передовой самого передового строя на земле, – Терентий хохотнул получившемуся каламбуру, – должны видеть и понимать больше, чем простые советские люди.

После этой фразы, введшей Васильева в ступор, комбат заржал как лошадь, вызывая недоуменные взгляды проходящий мимо людей.

– Это сейчас что такое было? Кто вы такой и что сделали с майором Шимазиным?

– Ой, не могу, ты бы видел сейчас свою рожу – нет, правда. А всего-то и стоило, что немножко процитировать своего замполита.

– Хватит фигней страдать, Терентий. Правда. Тут что, какие-то слухи ходят? – уже серьезно спросил Леонид.

Вечно зубоскалящий офицер убрал с лица улыбку и уже совсем другим тоном заметил:

– Если б только слухи. У нас же недалеко аэродром летунов. Ну вот, я там пару ребят знаю – совместный футбол, баскетбол – ну все такое, выпивали пару раз. Так вот, последнее время наши заморские друзья повадились постоянно нарушать воздушные границы.

– Чьи? Голландские?

– Если бы. Почти всех стран, входящих в этот наш Евразийский Союз. Просто Россия далеко, ее границы особо не понарушаешь, а тут – гуляй не хочу. И их газеты…Ты "ОбЗарПресс" читаешь?

– Ну да, временами.

– Заметил, последнее время они как с цепи сорвались? Нас таким дерьмом поливают, что есть у меня – и не только у меня, – сильное предчувствие, что все это неспроста.

– Думаешь, полезут? – поинтересовался Васильев, заходя в помещение гарнизонной столовой.

– Ага. Ты вспомни, как немцы перед войной действовали. Точно так же. Да и с торговыми делами – позавчера англичане задержали наш корабль. Уж под каким предлогом не знаю, – но это ведь далеко не первый случай. Чувствуется проторенная дорожка.

– Неверной дорогой идут товарищи, – перефразировал классика Леонид.

– Вот-вот. Ладно, ты чего будешь? Я себе мясо по-царски возьму. Нам нового повара прислали – вот это мастер, – Шимазин с интересом уставился в меню, одновременно с удобством устраиваясь за накрытым белоснежной скатертью столом.

– Советуешь?

– Ага. Ты, кстати, его знаешь. Помнишь Ваську Терехина? Так это его брат. Готовит – пальчики оближешь.

Еще пятнадцать минут спустя два офицера с аппетитом уплетали обед, рассказывая друг другу о событиях прошедшего месяца. Отсчет последних мирных дней стартовал.

Генерал Альверде задумчиво рассматривал собравшуюся в порту толпу. Количество людей было просто огромно – казалось, что весь город отправился к берегу на встречу с возвращающимися из Азии войсками.

Из-за шума заготовленная речь так и норовила исчезнуть из головы президента, заставляя его вновь и вновь пробегать глазами по листку с основными тезисами.

Но, помимо гомона толпы, была еще одна причина, отвлекающая харизматичного лидера Федерации – шестое чувство и пятая точка одновременно чувствовали сгущающиеся над планетой свинцовые тучи очередного шторма войны. Еще недавно средний фон англо-американских газет, где встречались как положительные статьи о Советском Союзе, так и отрицательные постоянно темнел. А после речи Черчилля в Гарварде, являвшейся почти точной копией Фултонской (с поправками на изменение обстановки, конечно, но все же), эти изменения стали нарастать как снежный ком, превращая серые полутона в откровенно черные.

И это пугало, поскольку начинало казаться, что война уже на пороге. И будет не через год, а вот-вот, буквально сейчас. Что, конечно же, устраивать ЮАФ не могло.

Если честно, то Альверде вообще бы отказался от войны и попытался бы отсидеться в сторонке. Но это с некоторых пор невозможно. Вступления в очередную бойню потребуют обе стороны. И обе не потерпят отказа.

– Жозе, – голос друга отвлек президента от мрачных мыслей, вернув в реальность, – по-моему, тебе пора, – и Гаспар указал на выстроившихся на пирсе солдат прибывшей с далеких берегов Окинавы 7-ой Гвардейской Бронетанковой дивизии.

Благодарно кивнув своему вице-президенту, генерал одернул китель и, поправив берет, широкими шагами вышел на трибуну.

Толпа, увидев своего кумира, взвыла от восторга.

Дождавшись, пока страсти несколько утихнут, Альверде улыбнулся и громко сказал:

– Мои дорогие сограждане! Друзья! Я рад видеть вас всех здесь, сегодня, в этот прекрасный день! – простые слова вызвали очередной всплеск народной радости.

– Но мы собрались чествовать не меня. Мы собрались, чтобы отдать дань уважения героям, вернувшимся с битвы за свободу. Храбрым воинам, сражавшимся вдали от дома за мир. Бившихся за него с отвагой и мужеством, достойным величайших! – развернувшись, генерал указал на ровный строй солдат и офицеров.

– И я хочу сказать, что наш народ всегда будет готов постоять за себя и за мир! Потому что достоин этого! Ура героям!