Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 1

Теперь он, подумал я, уже и не расскажет, чем кончилось, потому что увидимся мы не скоро: когда руку пересаживают, это не шутка; его дней десять под наркозом продержат. Снова решил попытать Дорис.

— А что со Стариком? Он ранен? Или раскрыть эту тайну будет против ваших священных правил?

— Говоришь много, — строго ответила она и сунула мне стакан с какой-то мутно-белой жижей. — Пора еще раз подкрепиться и спать.

— Рассказывай, а то я выплюну все обратно.

— Старик? Ты имеешь в виду шефа Отдела?

— Кого же еще?

— С ним, слава богу, все в порядке. — Она состроила недовольную физиономию. — Не приведи господь такого пациента.

10

Еще дня два или три меня держали в постели и обращались со мной как с ребенком. Впрочем, я не возражал: последние несколько лет мне просто не доводилось отдыхать по-настоящему. Болячки заживали, и вскоре мне предложили — вернее, приказали — делать легкие упражнения, не покидая палаты.

Потом как-то заглянул Старик.

— Ну-ну, симулируешь, значит?

Я залился краской, но все же нашелся:

— Какая неблагодарность, черт побери! Достань мне штаны, и я тебе покажу, кто симулирует.

— Остынь. — Старик просмотрел мою больничную карту, потом сказал Дорис: — Сестра, принесите этому человеку шорты. Я возвращаю его на действительную службу.

Дорис уперла руки в бока и заявила:

— Вы, может, и большой начальник, но здесь ваши приказы не имеют силы. Если лечащий врач…

— Хватит! Принесите ему какие-нибудь подштаники.

— Но…

Старик подхватил ее на руки, поставил к двери и, хлопнув по попке, сказал:

— Быстро!

Она вышла, недовольно бормоча, и вскоре вернулась с доктором.

— Док, я послал ее за штанами, а не за врачом, — добродушно сказал Старик.

Тот юмора не оценил и ответил довольно холодно:

— А я бы попросил вас не вмешиваться в лечебный процесс и не трогать моих пациентов.

— Он уже не ваш пациент. Я возвращаю его на службу.

— Да? Сэр, если вам не нравится, как я справляюсь со своими обязанностями, я могу подать в отставку.

Старик парировал тут же:

— Прошу прощения, сэр. Иногда я слишком увлекаюсь и забываю о принятом порядке вещей. Не будете ли вы так любезны обследовать этого пациента? Если его можно вернуть на службу, он нужен мне как можно скорей.

У доктора на щеках заиграли желваки, однако он сдержался.

— Разумеется, сэр.

Он долго изучал мою карту, затем проверил рефлексы.

— Ему еще потребуется время, чтобы восстановить силы… Но можете его забирать. Сестра, принесите пациенту одежду.

«Одежда» состояла из шорт и ботинок. Но на базе все были одеты точно так же, и, признаться, при виде людей с голыми плечами, без паразитов, у меня даже на душе становилось спокойнее. О чем я сразу сказал Старику.

— Ничего лучше мы пока не придумали, — проворчал он, — хотя база теперь напоминает пляж, полный курортников. Если мы не справимся с этой нечистью до зимы, нам конец.

Мы остановились у двери с надписью: «Биологическая лаборатория. Не входить!»

Я попятился.

— Куда это мы идем?

— Взглянуть на твоего дублера, на обезьяну с твоим паразитом.

— Так я и думал. Нет уж, увольте. — Я почувствовал, что дрожу.

— Послушай, сынок, — терпеливо сказал Старик, — тебе нужно перебороть себя. И лучше будет, если ты не станешь уходить от встречи. Знаю, тебе нелегко. Я сам провел несколько часов, разглядывая эту тварь и пытаясь привыкнуть к ее виду.

— Ты ничего не знаешь. Не можешь знать! — Меня так трясло, что пришлось опереться о косяк.

— Да, видимо, когда у тебя на спине паразит, это все воспринимается по-другому. Джарвис… — Он замолчал.

— Вот именно, черт побери! По-другому! И ты меня туда не затащишь.

— Нет, я не стану этого делать. Но очевидно, врач был прав. Возвращайся, сынок, и ложись обратно. — Старик шагнул за порог.

Он сделал три или четыре шага, когда я позвал:

— Босс!

Старик остановился и повернулся ко мне с непроницаемым лицом.

— Я иду, — добавил я.

— Может быть, не стоит?

— Справлюсь. Просто это трудно… вот так сразу… Нервы…

Мы пошли рядом, и Старик участливо взял меня под локоть. Прошли еще одну запертую дверь и очутились в помещении с влажным теплым воздухом.

Обезьяну поместили в клетку. Ее торс удерживало на месте сплошное переплетение металлизированных ремней. Руки и ноги безвольно висели, словно она не могла ими управлять. Обезьяна подняла голову и зыркнула на нас горящими ненавистью и разумом глазами. Затем огонь во взгляде угас, и перед нами оказалось обычное животное, в глазах — тупость и боль.

— С другой стороны, — тихо сказал Старик.

Я бы не пошел, но он все еще держал меня за руку. Обезьяна следовала за нами взглядом, но ее тело надежно удерживала рама с ремнями. Зайдя сзади, я увидел…

Хозяин. Тварь, которая бог знает сколько ездила у меня на спине, говорила моим языком, думала моим мозгом. Мой хозяин.

— Спокойно, — сказал Старик. — Ты привыкнешь. Отвернись пока, это помогает.

Действительно помогло. Я несколько раз глубоко вздохнул и попытался сдержать бьющееся сердце. Потом заставил-таки себя смотреть на паразита.

Ужас, собственно, вызывает не сам его вид. И дело не в том, что ты знаешь о способностях паразитов: то же самое чувство я испытал и в первый раз, еще до того, как узнал, что это за твари. Я попытался объяснить свои мысли Старику, и он кивнул, не отрывая глаз от паразита.

— Да, у других то же самое. Безотчетный страх, как у птицы перед змеей. Возможно, их основное оружие. — Он посмотрел в сторону, словно даже его дубленые нервы не выдержали такого зрелища.

Я тоже не трогался с места, заставляя себя привыкать и пытаясь удержать завтрак внутри. Говорил себе, что теперь хозяин уже не страшен, что он ничего не может мне сделать. Затем отвел взгляд и обнаружил, что Старик наблюдает за мной.

— Ну как? Уже легче?

Я снова взглянул на хозяина.

— Немного. Но больше всего на свете я хочу его убить. Убить всех их! Я бы всю свою жизнь убивал и убивал этих тварей. — Меня опять начало трясти.

Старик задумался, глядя на меня, затем протянул свой пистолет.

— Держи.

Я не сразу понял, в чем дело. Своего оружия у меня не было, поскольку мы пришли сюда прямо из больничной палаты. Я взял пистолет и бросил на Старика вопросительный взгляд.

— Э-э-э… зачем?

— Ты же хочешь ее убить. Если тебе это нужно, вперед. Убей. Прямо сейчас.