Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 7

— О, резидент, входите, садитесь, прошу вас. Счастлив видеть вас.

— Я зашел только на минутку — сказать тебе, что получил сообщение от твоего дорогого дяди. Он шлет тебе привет.

— Как мило с его стороны. Благодарю вас, сэр.

— Не за что, мой мальчик. Закрой дверь, хорошо? — Виллис изобразил, как закрывается дверь. — Теперь можно говорить. Сообщение касается, разумеется, отмены миграций.

— Вот как?

— Рад сообщить тебе, что комитет согласился с мнением твоего дяди. Южная колония остается на месте. Иммигранты с двух очередных кораблей направляются в Северную колонию, где у них будет впереди почти двенадцать летних месяцев, чтобы подготовиться к зиме. Чему ты усмехаешься?

— Да так, сэр. Один ученик, дубина по фамилии Келли, говорил мне сегодня, что со мной сделает его отец, когда будет здесь проездом во время миграции.

Воображаю его физиономию, когда он узнает, что его папаша здесь вообще не появится.

— Ты ничего ему не скажешь, — резко сказал резидент.

— Нет?

— Я хочу, чтобы все прошло по возможности без трений. Никто не должен ничего знать до последнего момента. Среди колонистов есть горячие головы, которые воспротивятся новой политике, хотя уже доказано, что при некоторых предосторожностях на Марсе вполне можно зимовать. Мой план таков: отложить миграцию на две недели под каким-либо предлогом, затем опять отложить. К тому времени, когда я объявлю им новый приказ, будет слишком поздно предпринимать что-нибудь, останется только подчиниться.

— Гениально!

— Спасибо. Только так и можно управлять колонистами, мой мальчик. Ты здесь еще слишком недавно, чтобы знать их так, как знаю я. Это неврастеники, в большинстве своем бывшие неудачниками на Земле, и они могут с ума свести своими требованиями, если не проявлять к ним твердость. Они как будто не понимают, что всем обязаны только Компании. Возьмем эти миграции — если дать колонистам волю, они так и будут гоняться за солнцем, словно богатые бездельники, и все за счет Компании.

— Полностью с вами согласен, — вставил Хоу. — Если судить по их деткам, это народ вспыльчивый и необузданный.

— Никчемная публика, — подтвердил генеральный резидент. — С ними надо быть твердым. Ну, мне пора. Кстати, об этом, э-э… экземпляре: он у тебя в надежном месте?

— Да, конечно, сэр. Он заперт здесь, в кабинете.

— Мм… может быть, лучше перенести его ко мне?

— Вряд ли в этом есть необходимость. Вы обратили внимание на дверной замок? Здесь он в безопасности.

Они распрощались, и Виллис замолчал.

Фрэнк что-то свирепо бубнил себе под нос.

Глава 6

Побег

Джим потряс его за плечо.

— Приди в себя и помоги мне, а то я не успею.

— Интересно, как бы ему понравилось зимовать в Хараксе? — тихо сказал Фрэнк. — Приятно бы ему было просидеть взаперти одиннадцать-двенадцать месяцев или выходить из дому при сотне градусов ниже нуля?

— Да уж, интересно. Ну давай помогай.

Фрэнк вдруг вскочил, снял с вешалки скафандр и бросил его Джиму, потом снял свой скафандр и начал натягивать его.

— Эй, ты что? — уставился на него Джим.

— Я иду с тобой.

— Чего?

— Думаешь, я буду сидеть здесь и учить уроки, когда мою мать хотят вынудить зимовать в Южной колонии? Мою родную мать! У мамы слабое сердце, это ее убьет. — Фрэнк открыл шкаф и начал выбрасывать из него вещи. — Давай шевелись.

Джим колебался:

— Это все так, Фрэнк, но как же твои планы? Если ты сейчас бросишь школу, тебе уж не быть космическим пилотом.

— Ну и пусть. Есть вещи поважнее.

— Я и сам могу рассказать про то, что затевается, не хуже тебя.

— Как я сказал, так и сделаю.

— Ладно. Я просто хотел убедиться, что ты твердо решил. Пошли.

Джим надел свой скафандр, застегнул его, затянул ремни и стал укладывать свои пожитки. Большинство вещей пришлось оставить — в сумке он собирался везти Виллиса.

— Слушай, парень, — сказал Джим, взяв Виллиса, — мы едем домой. Я хочу, чтобы ты сидел здесь, тут хорошо и тепло.

— Виллис поедет?

— Виллис поедет. Но я хочу, чтобы ты сидел в сумке и ничего не говорил, пока я тебя не достану оттуда. Понятно?

— Виллис не говори?

— Виллис ничего не говори, пока Джим не достанет его из сумки.

— Ладно, Джим. — Виллис подумал и добавил: — Виллис играть музыку?

— Нет! Ни звука, ни слова. Никакой музыки. Виллис заткнется и будет молчать.

— Ладно, Джим, — грустно ответил Виллис и сделался гладким. Джим сунул его в сумку и закрыл «молнию».

— Пойдем, — сказал Фрэнк. — Сначала к Смитти — забираем пистолеты и вперед.

— Солнце взойдет не раньше, чем через час.

— Ну что поделаешь. Слушай, а сколько у тебя денег?

— Немного. А что?

— А за проезд чем платить, балда?

— Ох? — Голова у Джима была занята другим, и он не подумал о билетах. В школу они ехали бесплатно, но на дорогу домой у них не было льготы, придется платить.

Мальчики объединили свои капиталы — их не хватало даже на один билет.

— Что будем делать? — спросил Джим.

— Возьмем у Смитти.

— Как это?

— Возьмем, и все.

— Не забудь свои коньки.

Смайт жил один, что следовало приписать его незаурядной натуре. Когда его потрясли, он сразу проснулся и сказал:

— Да-да, офицер, я пойду сам.

— Смитти, — сказал Джим, — нам нужны наши пакеты.

— Я ночью закрыт. Приходите утром.

— Они нам нужны сейчас.

Смайт вылез из постели.

— Ночное обслуживание, разумеется, по повышенной таксе. — Он встал на койку, открыл вентиляционную решетку и, просунув глубоко руку, вытащил свертки.

Джим и Фрэнк достали пистолеты и прицепили их к поясу. Смайт наблюдал за ними, подняв брови.

— А еще нам нужны деньги. — Фрэнк назвал сумму.

— А я тут при чем?

— При том, что я знаю — у тебя они есть.

— Да? А почему я их должен вам давать? За красивые глаза?

— Нет. — Фрэнк достал свою логарифмическую линейку, красивый круглый приборчик с двадцать одной шкалой. — Сколько дашь за нее?

— Ну-у… шесть кредиток.

— С ума сошел, отец за нее отдал двадцать пять.

— Ну, восемь. Мне ее больше чем за десять не продать.

— Возьми в залог за пятнадцать.

— Десять наличными. У меня не ссудная касса.

Линейка Джима ушла за меньшую сумму, за ней последовали двое часов и еще несколько вещиц подешевле.

Друзьям больше нечего было продать, кроме коньков, а с ними расстаться они отказались, хотя до нужной суммы не хватало еще двенадцати кредиток.