Фред Саберхаген - Человек-Берсеркер

– На Тупелофа.

Она какое-то время обдумывала информацию, затем кивнула головой, сделав знак, что ей это безразлично.

– Хорошо. Самое важное, касающееся последней миссии, конечно, связано с тем, что мы встретились с чем-то ранее неведомым. Явление было замечено однажды и до нас. Его даже сфотографировали. Но на Коресеке так много всяких таинственных вещей, что никто не проинструктировал нас подробно обо всех чудесах. Даже в самых общих чертах. Мы вернулись в штаб изучения Коресека с тем, что нам удалось обнаружить. Это место стали называть Тадж, что значит “высокая шапка дервиша”. Нечто огромное, величественное, таинственное. Постепенно “Тадж” превратился в официальное название. Я не знаю, как сейчас называют то, что мы обнаружили тогда.

– А что вы подумали о Тадже, когда увидели впервые?

Ее глаза, которые, казалось, устремились куда-то в пустоту, вновь взглянули на Ломбока.

– Вы должны знать, что наш корабль подвергался нападениям берсеркеров примерно в течение двадцати стандартных часов, и их силы значительно превосходили наши. Никто, кроме Фрэнка Маркуса, не смог бы... Ну, ладно. К тому времени, когда Тадж появился на горизонте, я была на грани нервного срыва. Теперь я это осознаю. Как вы, наверное, знаете, я попала в больницу сразу по возвращении в штаб изучения Коресека.

Ломбок это знал. Но он продолжал внимательно слушать, как что-то новое, неизвестное ему. На его лице появилось даже сочувственное выражение.

Элли глянула на сигарету, затушила ее.

– Несколько минут назад я говорила о том, что все случайности – мой бич. Знаете ли вы, что во время той миссии, казалось, все странное, необычное – наш удел?

– Что именно?

– Я даже не уверена, что смогу вспомнить все происходившие странности. До того, как на нас напали берсеркеры, мы обнаружили аминокислоты в открытом космосе – в том молекулярном варианте, в котором их не удавалось никому встречать вне атмосферы. Органика, в огромном количестве.

– Извините, но я не знаю, какова же была основная цель миссии.

– Обычный поиск разума. Не берсеркеров, конечно. Вряд ли стоило посылать двух людей на маленьком корабле на поиск этих мыслящих негодяев, – женщина замолчала, видимо, углубившись в личные воспоминания.

– Вы говорили об органической материи, – сказал Ломбок, стараясь вернуть ее в настоящее.

– Да. Мы все были удивлены. На этом участке – рядом с Коресеком – очень мало планет.

– Коресек. Я мало знаю о нем. Расскажите!

– Это район с очень высокой звездной плотностью – более тридцати планет на кубический парсек. Звездные тела очень тяжелые, сложного состава. Масса космических туннелей и “бутылочных горл”. Любой корабль сможет с легкостью попасть в ловушку. Многие так погибли. Поэтому они послали Фрэнка.

– И вас.

– Возможно. Я была на хорошем счету. Нам попадались даже сгустки бензина. Поверите ли вы – достаточно плотные! Почти как камни. А также газовые костры. Свободный кислород тоже – на участках, укрытых от яркого звездного света. Мы могли встретить участок сплошного огня длиной в биллион километров, а в середине – зону сжатия.

Она вновь замолчала. Ломбоку показалось, что, когда она только начала говорить, то у нее была какая-то цель, задача, но потом ее мысли потеряли точный ориентир. Потому что ей стало все безразлично?

– Ив эту поездку вы забеременели, – подсказал Ломбок.

– Да. Я не думала, что вы знаете это. Я использовала, конечно, контрацептивы. Если бы я хотела забеременеть, то вряд ли тогда было подходящее время и место.

– Согласен.

Но по какой-то причине противозачаточные средства не помогли. Во время этой экспедиции все шло наперекосяк.

Не желая фиксировать ее основное внимание на беременности, Ломбок спросил:

– Расскажите, как вам удалось избавиться от берсеркеров?

Теперь Элли вновь посмотрела куда-то вдаль, как будто на какой-то, одной ей видимый экран. Ломбок почувствовал, как нарастает ее напряжение. Сильные пальцы ее руки нетерпеливо теребили ткань хитона.

– Берсеркер преследовал нас. Он был совсем рядом – всего в нескольких километрах. Я думаю, он считал, что легко справится с нами и захватит нас живыми. Потом мы вошли в территорию Таджа, и внезапно – удар, шок – не спрашивайте меня, что это было, я точно сама ничего не поняла. Мы словно выпали из времени. Фрэнк потерял сознание, а я же все время была в сознании, все время. По крайней мере, когда меня загипнотизировали в Центре изучения Коресека, то никаких провалов в памяти не обнаружили.

– И что же вы видели, чувствовали, ощущали, когда были там? – Немедленного ответа не последовало, и Ломбок изменил свой вопрос: – Как долго длилось это... погружение?

Элли быстро взглянула на него:

– Как долго? Корабельные часы в отсеке Фрэнка указали, что прошло четыре часа – столько, видимо, длилось это “погружение”, как вы назвали его. Часы на моей руке отмерили одиннадцать лет.

Ломбок уже слышал об этих цифрах, но он сделал вид, что слышит их впервые. Он прокашлялся:

– Какой-то релятивистский эффект?

– Конечно, – она быстро улыбнулась, – или я вернулась бы из зоны Таджа уже со взрослым ребенком.

– Значит, некое неведомое нам поле или что-то еще убыстрило бег хронометра. У вас были обычные часы на 133 камнях?

– Да. Хотя сециумные камни изменили свои энергетические состояния в наших с Фрэнком отсеках по-разному. Если бы вы были специалистом, то вы бы удивились еще больше.

– Я и так удивлен. Но в этом нет для меня ничего нового.

Они немного помолчали. Потом Ломбок неожиданно спросил:

– А повлияло ли на вашу беременность происшедшее? Шло ли потом развитие плода обычным путем?

– Честно говоря, я не знаю. Об этом заботились другие. Те, кто лучше, чем я разбираются в этом вопросе. Первое место, где мы остановились, был Элиайн, – выражение лица Элли смягчилось, но на нем так и не появилось то, что можно было бы назвать улыбкой.

Ломбок откинулся на спинку стула, лениво потянулся. Он посмотрел вверх, над его головой в полумраке терялись какие-то росписи.

– А кто этот Последний Спаситель? Если вас, конечно, не смутил мой вопрос...

– Нет, не смутил. Мы узнаем Его, когда Он придет?

– Его?

– Когда мы говорим так, то люди почему-то думают, что мы боготворим берсеркеров. Что в корне неверно. Спаситель – он вне каких-либо человеческих или нечеловеческих расовых классификаций.

– То есть тот, кого можно назвать Всемогущим? Создателем?

– Я не вижу смысла в подобных вопросах. Ломбок без усилия сменил тему.

– Вы собирались рассказать мне, что пережили пока находились в зоне Таджа.

– Да, – Элли заметила, что ее руки теребят ткань хитона и сделала усилие, чтобы они замерли в неподвижности. – Описания вряд ли о чем-нибудь расскажут вам. Я старалась вести дневник, фотографировать. Но из этого тоже нельзя было много извлечь, когда мы вернулись домой, на Землю.