Василий Головачев - Милосердие динозавра (повести)

У Никиты внезапно пропал интерес к технике аборигенов, к тому же замечание собеседника о «чисто инженерной» интуиции заставило его вспомнить, что он эколог, а не инженер и ему следовало бы меньше интересоваться техникой древних строителей Сферы, а тем более разбираться в ней.

Попрощавшись с Захаровым, Пересвет опустился на десятый горизонт, зашел в приемную директора и записался на прием на девять вечера.

Сфера Дайсона. Вторая планета системы

Второго января по ТФ-каналу прибыл первый комплекс адаптивной робототехники «Аргус». За три дня бригада инженеров проверила его в работе, и шестого января он был десантирован на Дайсон-2, в район Большого Возмущения — единственное место на планете, где практически отсутствовало статическое электричество.

«Аргус» представлял собой модуль-матку и сорок самостоятельных роботов сбора информации, способных видоизменяться в зависимости от внешних условий, но подчиняющихся единому мозгу — хозяину комплекса. «Аргус» также мог самостоятельно изменять программу исследований в пределах действия закона минимального причинения ущерба окружающей среде и не нуждался в уходе.

Комплекс исправно отработал четыре дня, ежесуточно посылая полученную информацию в центр, а потом замолчал. На вторые сутки молчания в район Большого Возмущения был послан кибернетик, ответственный за работу подобных систем, и обнаружил, что «Аргус» в состоянии «умопомрачения»: роботы-«руки» комплекса методично уничтожали вудволлову рощу, какие-то развалины и друг друга. Один из островов был превращен ими в дымящийся кратер, второй — в гладкий монолит. Модуль-матка взирала на бессмысленное уничтожение с равнодушием автомата, лишенного интеллектронного мозга.

Кибернетика к себе она не подпустила, а когда тот решил применить силу, один из уцелевших роботов комплекса полоснул по куттеру лазерным лучом.

Кибернетик остался жив и смог вызвать бригаду коллег, но лишь через сутки им удалось пробраться внутрь «Аргуса», чтобы потом в недоумении развести руками: программа работы комплекса была стерта, а его мозг превратился в конгломерат антагонирующих систем.

Причин возникновения ситуации выяснить не удалось.

Ждан Пинаев

Топливно-ресурсная база ТРБ-2 была реперной, основной для Дайсона-2, и обслуживала наземные лагеря и базы исследовательских экспедиций на планете.

База была подвешена над северной климатической зоной планеты на высоте трех тысяч километров и представляла собой полукилометровый цилиндр, сложенный из «блинов», каждый «блин» — отсек со своим оборудованием, катапультой, ангаром и обслуживающим персоналом. С центром база соединялась местной линией метро, как и с другими реперными базами, разбросанными по всей системе Сферы.

Авария произошла во втором от торца цилиндра секторе, секторе крупнотоннажного транспорта, основной единицей которого были десантные шлюпы типа «Коракл»: высота сорок пять метров, диаметр кормы семь и восемь, масса восемьсот двадцать тонн, дедвейт10 — пятьсот сорок тонн. При стыковке с базой один из шлюпов вдруг повело в сторону от курса, он врезался в защищенное ограждение отсека и взорвался. Взрыв уничтожил посадочную ферму со всей ее автоматикой, часть обшивки сектора и сам шлюп, кроме аварийной посадочной капсулы, в которой при вскрытии обнаружили… полуживого дайса-островитянина!

Пинаев прибыл на базу, когда эксперты поисково-спасательного патруля из группы Калчевой уже заканчивали предварительный анализ причин аварии. Ждан ознакомился с выводами комиссии и понял, что авария достаточно неординарна и подтверждает мнение начальника отдела безопасности Калашникова о «деятельности сатаны». Она была неординарна уже тем, что погибших и без вести пропавших в результате не оказалось, хотя шлюпом кто-то управлял. Но кто был пилотом и куда он подевался, дознаться не удалось. А дайс-островитянин не смог бы управлять шлюпом уже потому, что управление «Кораклами» рассчитывалось на био— и пси-характеристики людей, а не электрических животных с зачатками разума.

На третий день после очередного оперативного совещания у директора центра Пинаев, не имея особого плана на утро, отправился на ТРБ-2.

База работала круглосуточно, потому что техника требовалась исследовательским отрядам постоянно: у половины групп и экспедиций распорядок дня совпадал с периодом ночи центра.

Сектор крупнотоннажного транспорта, в котором произошла авария, уже функционировал: обшивку корпуса в месте взрыва залатали, оборудование подъемника с манипуляторами и посадочной фермой заменили. Пинаев прошелся по ангару резервных шлюпов, разглядывая синеватые, глянцевые, призматические тела «Кораклов». В ангаре стояли четыре шлюпа: три — полностью готовые к вылету, у четвертого возились инженеры похода в серых комбинезонах с нашивками техслужбы Даль-разведки. Гудели вентиляторы; механизмы, похожие на безголовых обезьян, разбирали гору контейнеров, перезванивались летающие платформы гравикранов с гибкими хоботами захватов. По ангару плыли запахи металла, пластика, горьковатого дыма от матричных соединителей.

Пролом в корпусе Пинаев обнаружил за гофрированным кожухом подъемника в причальном отсеке. Пролом был заделан серебристым листом гермопластика и укреплен временным ребром жесткости.

В отсеке было холодно. В рабочей зоне с получасовым интервалом садились и взлетали башни «Кораклов», поддерживаемые невидимыми силовыми подушками стыковки и финиша. Отсек здесь разверзался в пространство гигантским зевом, перекрытым силовой пленкой, и непосредственно в зоне царила невесомость.

Пинаев побродил за решеткой наблюдательного балкона, пытаясь представить причину, по которой мог взорваться шлюп типа «Коракл», но фантазия была вялой, истощенной двумя днями непрерывной работы с экспертами. Если автоматика посадки и стыковки отсека работала в момент аварии нормально, как оно и было в действительности, то ничего не должно было случиться. Причина, таким образом, находилась внутри шлюпа, хотя записи «черного ящика», блока регистрации параметров жизнеспособности ничего существенного не добавили.

Внезапно свет Сферы, льющийся в отсек через зев финиш-створа, мигнул. Пинаев остановился. Снова на краткий миг погасло жемчужное сияние Сферы, затем свет начал мигать с интервалом в три секунды, словно кто-то включал и выключал светильник. Люди под куполом отсека и в кабинках управления продолжали работать как ни в чем не бывало. Через минуту Сфера погасла совсем. В отсеке зажглись светопанели. Никто не таращился в темноту пространства и не изумлялся, работа продолжалась в прежнем темпе. Лишь Пинаев, впервые присутствующий при появлении «эффекта световой судороги» Сферы, жадно высматривал неизвестно что в черном провале.