Александр Марков - Локальный конфликт

Из-за места действия изменяется лишь доминирующий цвет формы у рядовых членов отряда: то он черный, то желтый, то белый - в зависимости от того, происходит заварушка в Африке, в Латинской Америке, Азии или Европе. Чтобы подтвердить свои полномочия и звание, такой самозваный генерал начинает придумывать знаки отличия собственной, пусть и немногочисленной армии, устав и традиции. Но обычно через какое-то время все заканчивается ожиданием у стенки автоматной очереди. Редко кто отступает от этого сценария.

Кондратьев, рассматривая село в бинокль, все никак не мог вспомнить, чем же оно славилось до войны. А ведь считалось селом очень богатым. Село насчитывало домов триста. Многие из них построены недавно. Кирпичная кладка была совсем новая, ярко-красная, почти не потускневшая. Кое-где дома и вовсе стояли недостроенными, а рядом с четырехугольными коробками, смотревшими на мир через пустые оконные проемы, похожие на глазницы облизанного разложением черепа, лежали кирпичные штабеля, стопки досок, металлические листы, шифер, бетономешалки, корыта. Село напоминало дачный поселок, который еще не успел до конца обустроиться - участки, что ли, раздали несколько лет назад? Может, причиной всему был финансовый кризис, заставивший многих пересмотреть возможности в сторону уменьшения своих запросов, поэтому пришлось срочно вносить коррективы в проекты строительства. Или хозяев подстрелили во внутренних разборках? Тогда на недостроенных домах должны были появиться таблички с надписью: "Продается". Кондратьев ни одной такой таблички не усмотрел.

Наверняка под каждым домом предусмотрен подвал, который на самом деле больше похож на блиндаж, где можно в относительном комфорте переждать какое-нибудь стихийное бедствие - типа штурм села федеральными войсками. Если пойти по самому простому пути, не терять время на выяснение того, кто сидит в подвале - мирный житель или боевик, обнявшийся с пулеметом, и бросать туда, как кость голодной собаке, подарок в виде гранаты, все равно работы непочатый край. Хватит на несколько дней веселой жизни с фейерверками, как на празднике, и автоматной трескотней, от которой ни на секунду не сомкнешь веки для сна. От таких перспектив на душе становилось противно. Боевики, когда их начнут выкуривать из подвалов, безропотно сидеть там и дожидаться предназначенных им подарков не захотят и тоже подготовят федералам сюрпризы. Настроение от этого портилось еще больше. Очевидно, что сводки потерь за эту неделю будут выглядеть гораздо хуже предыдущих. Это может пагубно повлиять на умы простых граждан страны и дать темы для критических статей оппозиционным правительству газетам и журналам. В центре начнется политический скандал. Круги от него докатятся и до Истабана. Хорошо бы к этому времени завершить операцию...

Дым стал светлеть. Огонь, похоже, съел все, до чего сумел добраться. Теперь он затухал. Темнело, и дым постепенно становился и вовсе неразличимым на фоне сгущающихся сумерек. Возможно, он вновь станет заметен, когда на небе появятся луна и звезды. Но к тому времени огонь уже погаснет, а дым рассеется.

Свет в домах никто не зажигал. Село медленно проваливалось в черную бездну.

Кондратьеву показалось, что он разглядел какое-то темное бесформенное пятно, появившееся из одного двора и быстро исчезнувшее в другом напротив. Едва ли это был человек, если только он не встал на четвереньки. "Ну, хоть собаки живы, - подумал Кондратьев, - жаль, что пес не залаял".

Командование вело переговоры с боевиками. По крайней мере, пыталось вести. Все понимали, что ни к какому приемлемому результату стороны не придут. Начинать бой ночью - безумие. В село они, может, и вошли бы, но утром, когда станет хоть что-то видно, столкнешься нос к носу с выспавшимися боевиками и придется тогда, приветливо оскалившись, бросаться врукопашную.

Возле гаубиц, их было уже десятка полтора, копошились артиллеристы они оборудовали позиции, раскладывали ящики со снарядами. Артподготовку могли начинать в любую секунду. Во что превратится это чистенькое, недостроенное село после получасового обстрела тяжелыми гаубицами, представить можно очень легко, не прибегая даже к компьютерному моделированию. Оно будет стерто с лица земли, точно где-то поблизости прогремел ядерный взрыв и взрывная волна слизнула все, что было выше полуметра. Радиационный фон только не повысится. Но разгребать завалы волокиты много. Нужны бульдозеры, самосвалы. Где же все это найдешь? Лучше отстроить село заново в каком-то другом, не столь захламленном жизнедеятельностью человека месте. Это - слишком радикальные меры. Логичнее периодически посылать в село снаряд. Скажем, каждые минут десять. С тем чтобы боевики всю ночь не смогли заснуть и наутро были уже сильно измотаны бессонницей. Артиллеристы, так и не дождавшись приказа, выставили охранение возле гаубиц. Стали готовиться ко сну. От пушек своих не отходили, будто ночью кто-то мог их украсть. Но для этого требовалось подогнать мощные тягачи, которые всполошили бы весь лагерь.

Ну, хватит маячить, как живая мишень, дразня снайперов. У кого-нибудь из них отыщется для тебя пуля-другая.

Солдаты пригорюнившись сидели на корточках, прислонившись спинами к каткам БМП. В такой позе долго не просидишь. Ноги затекут, тогда их не разогнешь. Лица отрешенные, глаза, хоть и уставились - у кого на носки своих ботинок, у кого в рыхлый снег, видят они совсем другое. Большинство потягивают сигареты, но вряд ли чувствуют их вкус. Перспективы открываются совсем не радужные. Впору писать завещание. Того, что тешило души солдат Великой Отечественной, рвавшихся идти в атаку непременно коммунистами, солдаты российской армии были лишены. В КПРФ вступить никто им, конечно, не запрещает, да вступай хоть в ультраконсервативную партию. Но от такой демократической свободы выбора никакого успокоения в душе не появлялось. Наоборот, был и сумбур, и неопределенность.

Солдаты, докурив сигареты до фильтра, побросали окурки. Те, шипя, проели в снегу маленькие дырочки, прямо как мыши в сыре.

В первую линию оцепления они не попали. Значит, если не стрясется чего-то сверхординарного, спать на снегу им не придется, бодрствовать всю ночь - тоже. Они натянули палатки. Лагерь стал напоминать городок жертв стихийного бедствия или, что в последнее время стало более актуально, так называемой гуманитарной катастрофы. Срочно оборудовался командный пункт. Это предполагало длительную осаду. Видимо, и назавтра в село соваться не собирались. Боевиков станут брать измором, как в добрые старые времена, когда крепость обкладывали со всех сторон и ждали, когда же ее защитники начнут помирать от голода. Вот только боеприпасами и продуктами боевики, похоже, запаслись впрок, и, чтобы они стали испытывать недостаток и в том и другом, возле села придется толкаться не один месяц.