Василий Головачев - Кладбище джиннов

Зари-ма послушно углубилась в сгустившуюся темноту надземного горизонта здания, кружа по залу между колоннами, пока не нашла пандус, вычурными изгибами опускавшийся под землю. Земляне последовали за ней, настороженно вглядываясь в проходы и закоулки нижнего уровня древней постройки, образующие самый настоящий лабиринт. Многие коридоры были завалены каменными блоками осевшего или рухнувшего потолка, некоторые сужались из-за вспучившихся стен. Встречались и достаточно широкие и высокие залы с колоннами разного сечения, загроможденные кучами слежавшегося мусора и земли. Изредка в стенах коридоров попадались дыры диаметром с голову человека. Возле одной такой дыры Зари-ма остановилась, освещенная фонарем «кокоса», показала пальцем:

– Дилгики…

– Здесь живут «тушканчики», – сообразил Селим. – А что, если они выведут нас за черту города?

– Их норы слишком узки для нас, – покачал головой Артем.

«Внимание! – вдруг напомнил о себе инк «кокоса». – Слышу посторонние шумы».

«Где?»

«Ориентация затруднена обилием отражающих слоев, однако осмелюсь предположить, что по нашему следу идут люди».

– Кажется, мне не удалось сбить погоню с толку, – сказал Селим. – Мой инк подает сигнал тревоги.

– Мой тоже. Что будем делать?

– Отступать, что же еще? Пока есть возможность. Пока не упремся в тупик. Ситуация еще не безнадежная. Как говорится, в ситуации с выходом есть лишь один выход, в безвыходных ситуациях выходов, как правило, несколько. Вперед!

Зари-ма снова заняла место проводника, и отряд понесся дальше по лабиринту, чувствуя затылками дыхание погони.

Добрались до лестницы, ведущей на более глубокий уровень подземных коммуникаций, спустились на десять метров ниже и неожиданно оказались в огромном зале со сводчатым потолком и ячеистыми, сочащимися сыростью стенами. Свет фонарей обоих «кокосов» едва доставал до центра зала, где располагалась какая-то огромная скульптура, наполовину засыпанная грудой камней и обломков потолочного перекрытия.

Скульптура изображала полюсида с плоским лицом и тремя глазами, два из которых были полузакрыты, а третий в свете фонарей отсвечивал ледяной голубизной. У фигуры полюсида были три руки, в каждой из которых он держал какие-то непонятного назначения предметы: изогнутую трубку с раздваивающимся концом, нечто вроде песочных часов и трезубец. Материал скульптуры отсвечивал серебристым металлом и, по словам инка, сделавшего спектральный анализ, в самом деле оказался металлическим сплавом индия, серебра и железа.

– С нами аллах! – пробормотал чем-то взволнованный Селим. – Этой глыбе цены нет! Сто тонн индия! Плюс серебро!..

– В спектре звезды Полюса много полос индия, – равнодушно сказал Артем, не понимая волнения безопасника. – Неудивительно, что и планета богата индием и серебром, формировались-то они из одного протооблака.

– Я не об этом. На Полюсе нет ни одной уцелевшей шахты по добыче металлических руд. Как полюсиды добывали металлы, а тем более индий, требующий особых способов обработки?

– Спросите у Зари-мы, у аборигенов.

– Спрашивал, но за миллион лет подробности процесса забыты напрочь, даже легенды не сохранились.

– Хурамазда, – сказала Зари-ма, кивая на скульптуру, не понимая, о чем говорят земляне. – Собирать много люди… думать… просить… – Она сложила ладони перед лицом и закрыла глаза, заговорила на своем языке. – Хурамазда та урних толюс исконо брание крипитолос…

– Первый полюсид, – пояснил Селим. – Они сделали из него Святого. Это его алтарь. Здесь собирались высшие чины полюсидской власти для поклонения и выражения всенародной любви.

– Почему эта скульптура установлена под землей?

– Потому что первые полюсиды жили в подземных пещерах. Зари-ма, куда теперь?

Девушка перестала шептать молитву, побежала вниз по ступеням амфитеатра к фигуре Хурамазды, потом поднялась в воздух. Артем последовал за ней, прислушиваясь к скороговорке инка, предупреждавшего, что погоня совсем близко. Селим несколько мгновений колебался, не устроить ли у входа в зал засаду, но Зари-ма радостно воскликнула: – Млинь! Так правильность сказать есть! – и безопасник метнулся к ней.

За грудой каменных блоков, камней, металлических полос и кусков плоских плит – остатков некогда существовавшего вокруг статуи Хурамазды «алтаря», в полу зала виднелась квадратная дыра, в которую могли по одному протиснуться беглецы.

– Глубокий даль под город, – сообщила Зари-ма, довольная находкой. – Идти много-много давно искать. Я говорить отец, я верить и находить.

– Понятно, – кивнул Селим. – Вы идите, а я их задержу.

– Я тоже останусь, – возразил Артем.

Взгляд фон Хорста стал тяжелым.

– Слушайся старших, гриф, это поможет тебе избежать их ошибок. Я вас догоню.

Артем с трудом удержался от спора, сжал зубы.

– Давайте хотя бы спросим, что им от нас надо.

– Один раз ты уже проявил благородство, и тебя чуть не убили. Не стоит повторять одну и ту же ошибку. Бандитам все равно, за кем гнаться, у них один принцип: отнять и разделить! А мы трое – идеальная добыча, есть что отнять… кроме жизни. Уходите!

Артем перекусил все свои возражения и оправдания, молча полез в темную дыру шахты, проделанную неизвестно кем, неизвестно для чего и неизвестно когда.

Первые два десятка метров он двигался за проводницей, потом вертикальный ход уперся в горизонтальный штрек, и появилась возможность двигаться рядом. Штрек явно прокладывали древние полюсиды, так как его стены имели следы термической обработки, а потолок и вовсе был перекрыт ребристыми плитами серо-серебристого цвета. Он уходил в обе стороны, исчезая во мраке, но Зари-ма уверенно выбрала поворот налево, и Артему пришлось следовать за полюсидкой, выглядевшей целеустремленной и бодрой.

– Селим, – вызвал Артем безопасника по рации, – мы свернули налево.

– Разберусь, – донесся сквозь шелест помех слабый голос фон Хорста.

Миновали еще одну дыру в потолке, потом еще. Было видно, что вертикальные колодцы, соединяющие штрек с городскими подвалами, сделаны гораздо позже, чем сам тоннель. Они были грубее и несли следы механической обработки, проделанные не то кирками, не то ломами, не то острыми когтями.

– Дилгики? – кивнул на отверстие колодца Артем, пролетая под ним.

– Нет, – откликнулась Зари-ма, – люди искать еда, машина.

– Земляне, что ли?

– Нет земляне… старый рачикос.

– Кто-кто?

– Это есть я – рачикос.

Только теперь Артем сообразил, что не знает, как сами полюсиды называют свою планету.

– Как вы называете свой мир?

– Рачи-ка, – с какой-то печалью ответила девушка. – На ваш язык – Мать и много мать…