Эбби Грин - Брачный контракт с сюрпризом

Она жаждала его увидеть. Мечтала, чтобы он вернулся, черт его побери!

– Ты ничего мне не сказал, – обвинила она его. – Ты даже записки не оставил.

– Я думал, Лючия расскажет тебе. – Его челюсти сжались.

Килин издала резкий смешок:

– На языке жестов? Я не говорю по-итальянски, а она не знает английского.

– Ты могла мне позвонить!

– Я не смогла найти твой номер, да и у телефона села батарейка. – Она изо всех сил пыталась найти этому объяснение. Потом голос стал тверже. – Весь день здесь не было ни души! Даже Лючия потом исчезла. Я была одна. Всякое могло случиться, ты не думал об этом?

– На твое счастье, я уехал лишь на один день. – На лице Джанни застыло раздражение. – И ты находишься на одной из самых роскошных вилл Италии. Здесь есть даже крытый и открытый бассейны.

Килин отвернулась, услышав его предложение саму себя развлекать. Глаза ее увлажнились, а грудь жгла мучительная боль. Она не плакала много лет, и ее родители сейчас посмотрели бы на нее с недоумением. Гнев был единственным спасением.

– Слушай… – Голос Джанни снова зазвучал раздраженно.

Она тихо оборвала его, продолжая стоять к нему спиной:

– Когда мне было четырнадцать, я поймала на вокзале такси, чтобы поехать домой на время летних каникул. Но дом был заперт. Когда я позвонила отцу, то оказалось, что он в Сан-Паулу с друзьями, и его не будет еще несколько дней. Мать была в Сент-Бартс с друзьями, поэтому они отпустили всю прислугу на неделю. Они даже не удосужились узнать, где я. – Она повернулась к Джанни, скрестив руки. – Им пришлось вызвать экономку, чтобы та позаботилась обо мне. Она, конечно, не была счастлива оттого, что ее отдых так быстро прервался, но это было уже не в новинку. Она даже не удивилась такому.

– Это случалось и раньше? – Джанни прервал ее вопросом.

Килин жестами подтвердила его догадку.

– О-о, это было самым обычным явлением, исключением стало лишь отсутствие прислуги. Когда мне было всего три года, они оставили меня с нянечками на два с половиной месяца, чтобы улететь в Америку по делам. Когда они вернулись, я даже не узнала их. Сегодня… – В груди у Килин защемило от боли, но она продолжила: – Сегодня все повторилось. Я вновь была одна. Я ненавижу это чувство, но… не делай так больше.

Джанни подошел к ней, и все следы раздражения и гнева растаяли. В его глазах была жалость, потому что Килин не могла сама с этим справиться, и в его лице она видела… понимание.

Он взял ее лицо в ладони и нежно гладил пальцами щеки. Только потом она поняла, что он вытирает ее слезы. Унижение захлестнуло Килин, и она попыталась убрать его руки, но Джанни не позволил ей это сделать.

Она хотела относиться к нему холодно и пренебрежительно, когда тот вернется, а вместо этого плачет как дитя и обнажает свои страхи.

– Нет, это не… – начала оправдываться она.

– Я не должен был оставлять тебя здесь без объяснений. – Джанни не дал ей договорить. – Суть в том, что я был безумно зол на тебя после прошлой ночи. Поэтому я решил тебя оставить и уехать одному по делам в Рим. Лючия здесь одна, потому что я отпустил всех работников в надежде на приватность во время медового месяца. Сегодня воскресенье, и Лючия ушла к своей семье, которая живет в деревне. Это было грубо с моей стороны. Ты ела сегодня? – Он резко сменил тему.

Килин на секунду задумалась, потом покачала головой, чувствуя себя подавленной. Он, наверное, считает ее королевой мыльных опер.

– Только завтракала. Может быть, мы перекусим? – Килин посмотрела на него.

– Хорошо.

Он отступил назад и взял ее за руку. Гнев Килин растворился, и теперь его место заняло более тревожное чувство.

Они добрались до суперсовременной кухни открытой планировки. Джанни направил Килин к стулу, пока сам готовил макароны с соусом пес то. Она видела, что он хорошо ориентируется на кухне.

Джанни налил ей бокал красного вина, и она стала медленно потягивать его.

– Так, значит, ты все-таки любишь вино?

Килин покраснела, быстро поставила бокал и ответила застенчиво:

– Да.

Джанни закатал рукава и снял галстук. И хотя он все еще был в черных брюках, выглядел более расслабленным, чем в их первую встречу. Верхняя пуговица была расстегнута и открывала его сильную шею. Килин поняла, что он был действительно зол, когда отправился в Рим.

Поставив кастрюльку с водой на плиту, Джанни пронзительно посмотрел на нее:

– Я полагаю, наши взгляды на детей и школы-интернаты совпадают?

Она встретилась с ним глазами – он заслужил честный ответ.

– Да, мой ребенок никогда не отправится в такие школы. – Она покачала головой.

Джанни приподнял бровь и мгновенно стал выглядеть дьявольски привлекательно.

– Что еще из прошлых наших разговоров не было правдой?

Килин поморщилась и сделала еще один глоток вина, потом жестом указала на свои джинсы и рубашку.

– Я больше люблю раздеваться, чем одеваться, – застенчиво призналась она, – и ходить по магазинам тоже ненавижу. – А что насчет тебя? Ты кажешься таким невозмутимым и правильным.

Жар охватил ее тело от мысли, что Джанни может раздеться… и остаться нагим.

К счастью, он был занят пастой и не видел взгляда Килин. Джанни поставил полные тарелки и налил обоим вина. Килин попробовала восхитительные макароны аль денте с соусом песто и закрыла глаза от удовольствия. Все было приготовлено просто и без особых изысков, но божественно вкусно.

Когда она открыла глаза, Джанни делал глоток вина. Выражение его лица нельзя было прочесть. Килин уже почти забыла свой вопрос, когда он внезапно заговорил.

– Почти все мои действия – результат одного желания. Я хочу быть противоположностью своему отцу.

Килин вспомнила его ярость при виде незваных гостей на свадьбе и замолчала.

Джанни положил вилку, а Килин не могла отвести взгляд от его сильных рук.

– Мой отец был грубым и жестким. В юности он связался на Сицилии с теми людьми и верил, что лучший способ всего добиться – это насилие и запугивание всех, включая мою мать. Я хочу доказать, что могу быть другим.

Миллионы вопросов скопились в ее голове, но она чувствовала, что Джанни уже сожалеет о собственной откровенности. Он отвернулся и снова взялся за вилку. Килин отбросила все вопросы и просто сказала:

– Твоя мать показалась мне тихой и милой.

– Она такая и есть, – поморщился Джанни. – И она отказывается уезжать из своего старого дома в Риме. Когда мой отец умер, я думал, она вернется на Сицилию. Но она не стала этого делать и настаивает на том, что дом – это святыня.

Он покачал головой. Килин знала, что он не может понять, почему женщина, с которой жестоко обращался муж, так поступает. Сама она понимала его мать, которая, возможно, все еще чувствовала нежность или даже любовь к его отцу.