Ларри Нивен - Молот Люцифера

— Огромную ценность, — ответил Гарви. — Организация. Все это — чтобы сберечь наши жизни.

— Рад, что таково ваше мнение, — Харди поднял свой стакан. — За что будем пить?

Гарви показал на пустое кресло сенатора:

— За герцога Серебряной долины.

— Я рад буду выпить за это. Скоол.

— Прозит.

— Вы правы, он герцог, — сказал Харди, — обладающий всей полнотой юридической власти.

Ком страха, ворочавшийся в желудке Гарви, заметно вырос в размерах.

— Скажите-ка, Гарви, что станет с нами, если он завтра умрет? — спросил Харди.

— Господи! Я не хочу даже думать об этом, — Гарви Рэнделл был испуган до ужаса этим вопросом. — Но возможность этого невелика…

— Всякая может быть возможность, — сказал Харди. — Разумеется, наш разговор должен остаться в секрете. С вашей стороны будет нелюбезно, если вы расскажите о нем кому-либо, в том числе и сенатору.

— Так почему вы говорите мне это? И что с ним может случиться?

— Сердце, — сказал Эл. — В Бечесде ему сказали, что он должен беречь сердце. После этой сессии он собирался уйти в отставку. Сразу после сессии — если бы ему удалось прожить так долго.

— Настолько плохо?

— Достаточно плохо. Он может протянуть еще два года. А может и умереть через час. Наиболее вероятно — год, а не час. Но все может случиться.

— Господи… но зачем вы рассказали это мне?

Харди не ответил. Вернее, не дал прямого ответа.

— Вы сами сказали, что организация — залог выживания. Без сенатора никакого порядка, никакой организации здесь не будет. Можете вы назвать кого-нибудь кому окажется по силам взять власть в свои руки, если сенатор завтра умрет?

— Нет. Сейчас я ответить на этот вопрос не могу…

— А как насчет Колорадо? — спросил Харди.

Гарви Рэнделл рассмеялся:

— Вы сами слышали как о них говорилось сегодня. Колорадо не может помочь нам выжить. Но я знаю, кто — если что-нибудь случится — возьмет власть.

— Кто?

— Вы.

Харди покачал головой:

— Не получится. По двум причинам. Во-первых, я не местный. Здешние жители не знают меня. Они повинуются моим приказам только потому, что это его приказы. Ладно, со временем я мог бы этот вопрос уладить. Но есть более веская причина. Я просто не гожусь.

— Мне кажется, что вы все делаете наилучшим образом.

— Нет. Я намеревался занять его место в сенате. Он уже договорился, что после его ухода в отставку его место займу я. Думаю, что я был бы хорошим сенатором. Но я не думаю, что был бы хорошим президентом. Гарви, две недели тому назад мне пришлось поехать на ферму Бонара — выселять его жену и двоих детей. Они кричали, они плакали, они говорили мне, что фактически я обрекаю их на смерть — и они были правы. И все же я выгнал их. Правильно ли было так поступать? Этого я не знаю. И в то же время знаю: правильно. Потому что сделать это приказал он, а то, что он приказывает — правильно.

— Странно, что…

— Таков уж недостаток моего характера, — сказал Харди. — Я мог бы покопаться в своем детстве, проведенном в католическом приюте для сирот. Но вряд ли вам захочется выслушивать историю моей жизни. Поверьте мне на слово, я делаю свое дело лучше, если мне есть на кого опереться, когда есть кто-то являющийся высшей властью. Кто-то иной, а не я. Старик это знает. Абсолютно невозможно, чтобы он рассматривал меня как своего преемника.

— Так что вы будете делать, когда…

— Кого бы сенатор Джеллисон не назначил своим преемником, я — начальник штаба у того, кто по моему разумению, сможет продолжать его дело. Эта долина создана им, она его рук дело. Вы это и сами знаете. Он спас всех нас. Без него здесь было бы то же самое, что творится во Внешнем мире.

Гарви кивнул:

— Мне кажется, вы правы.

«И мне хорошо здесь, — подумал он. — Я в безопасности, я хочу оставаться в безопасности».

— Какое отношение все это имеет ко мне?

— Вы мешаете, — сказал Харди. — И сами знаете, чем именно мешаете.

Зубы Гарви Рэнделла лязгнули. — Если завтра он умрет… — сказал Харди, если он умрет, единственный человек, способный взять власть и продолжить его дело — это Джордж Кристофер. Нет, подождите задавать вопросы. Мне не по душе было бы стать его начальником штаба. Но я стану им, потому что никто иной, кроме него, не сможет удержать в руках эту долину. И мне ясно, что все понимают, что сенатор желал бы иметь своим наследником именно Кристофера. Не более, чем через неделю будет сыграна свадьба.

— Она не выйдет замуж за Джорджа Кристофера!

— Выйдет. Если это означает выбор между успехом и неудачей всего того, что пытался создать сенатор — выйдет.

— Вы говорите так, будто за кого бы Маурин не вышла замуж, тот во главе Твердыни…

— Нет, — сказал Харди. Печально покачал головой. — Это относится далеко не ко всем. К вам, например, не относится. Вы не местный. Никто не захочет повиноваться вашим приказам, но некоторые станут повиноваться — если бы вы оказались наследником сенатора. Но таких насчитывалось бы немного. Вы здесь слишком мало прожили, — Эл промолчал секунду. — Кроме того, и мне бы это было не нужно.

Гарви развернулся и уставился на своего более молодого собеседника.

— Вы ее любовник, — прошипел он.

Харди пожал плечами:

— Она достаточно занимает мои мысли, чтобы я не желал ее смерти. А женившись на ней, я именно убил бы ее. Все, что может в этой долине вызвать дезорганизацию, что расколет ее население на отдельные группы и фракции, убьет всех, кто здесь находится. Мы не сможем выдержать натиска первого же отряда врагов, пожелавшего вторгнуться к нам… А во Внешнем мире, Гарви, враги у нас есть. И хуже, чем вы думаете.

— Вам известно что-то, о чем не говорилось на совещании?

— Вы все узнаете от Дика, когда он приедет сюда, — сказал Эл. Взял бутылку и разлил в стаканы еще «Бурбона». — Оставьте ее в покое, Гарви. Я знаю, что ей одиноко и знаю какие чувства вы испытываете к ней, но оставьте ее в покое. Все, что вы сможете сделать — это убить ее и уничтожить то, что создал ее отец.

— Черт побери, я…

— Кричать на меня или злиться на меня бесполезно, — голос Харди был холоден и не допускал возражений. — Вы сами понимаете, что я прав. Она должна выйти замуж за того, кто станет новым герцогом. В противном случае попытается предъявить права Джек Турнер, и мне придется его убить. В противном случае появятся фракции, каждая из которых попытается захватить власть. Потому что членам каждой из фракций будет казаться, что у них не меньше прав, чем у кого-либо другого или других. Единственная возможность мирного перехода власти — это апеллировать к памяти сенатора, призывать хранить верность его делу. Такое по силам только Маурин, и никому больше. Но она не сможет полностью контролировать положение. Смогут это лишь они вместе — Маурин и Джордж.