Роберт Хайнлайн - Гражданин Галактики

Что ж, поделом мне эта передряга. Донкихоты всегда рано или поздно оказываются в темнице. Хотя по правилам прекрасная дева должна оказаться в соседней башне. Прости меня, Чибис; я не рыцарь, я всего лишь торговец газировкой из аптеки… «Одним махом с чистосердечным размахом десятерых побивахом…»

Нет, не смешно это все.

Я устал казниться и посмотрел, который час. Не то чтобы это имело какое-то значение. Но считается, что узник должен выцарапывать на стенах зарубки, отмечая дни заключения, и я решил, что и мне пора начать. Часы на руке у меня сохранились, но стояли, а завести их я не смог. Наверное восемь g их доконали, хотя предполагалось, что они противоударные, непромокаемые, немагнитные и нечувствительные к антиамериканской деятельности.

Через некоторое время я лег на пол и заснул.

Проснулся я от стука.

Это банка с пайком ударилась об пол. Удар ей не повредил, ключ был на месте, и я открыл ее — очень неплохая солянка из говядины и овощей. Из пустой банки я напился — вода могла быть ядовитой, но был ли у меня выбор? — потом вымыл банку, чтобы не пахла.

Обнаружив, что вода теплая, я решил помыться. Сомневаюсь, что многие граждане США за последние двадцать лет испытывали столь настоятельную потребность принять ванну. Потом я постирал одежду. Рубашка, трусы и носки были из немнущейся синтетики, которая быстро высыхала. Джинсы сохли дольше, но мне некуда было торопиться. Я жалел только, что у меня нет с собой ни одного из двухсот кусков мыла «Звездный путь», лежавших на полу в моей каморке. Если бы я знал, что полечу на Плутон, я бы захватил куска два.

Стирка надоумила меня провести инвентаризацию. У меня оказались: носовой платок, 67 центов мелочью, долларовая бумажка, настолько замызганная и пропитанная потом, что портрет Вашингтона трудно было разглядеть, механический карандаш с надписью «Дорожное кафе Джея — лучшая газировка в городе» (наглая ложь, лучшая газировка была у нас в магазине!) и список продуктов, которые я должен был купить в бакалее по просьбе мамы, но не купил из-за этого дурацкого испорченного кондиционера. Список был не такой истрепанный, как доллар, потому что лежал в кармане рубашки.

Я выстроил рядком свое имущество и оглядел его. Ну никак не получалось переделать эти предметы в сногсшибательное оружие, чтобы прорваться на свободу, украсть корабль, научиться пилотированию и с триумфом возвратиться домой, а попутно предупредить Президента и спасти страну. Я переставил их по-новому, но на чудесное оружие они все равно не тянули.

Потому что они им, к сожалению, не были.

Я вскочил от приснившегося кошмара, вспомнил, где нахожусь, и захотел вернуться в кошмар. Я лежал, жалел себя, постепенно из глаз потекли слезы, подбородок задрожал. Меня никогда не дразнили «плаксой»; папа говорит, что в слезах нет ничего плохого; просто они социально неприемлемы. Он рассказывал, что в некоторых культурах рыдания считаются проявлением светской любезности. Однако в школе плаксой быть совершенно не престижно, и я бросил это дело много лет назад. Кроме того, это утомляет и не приносит никакого результата. Поэтому я выключил дождь и подбил бабки.

Мой список действий выглядел так:

1. Выбраться из этой клетки.

2. Найти Оскара и экипироваться.

3. Выбраться, украсть корабль, отправиться домой — если соображу, как управлять им.

4. Придумать оружие или военную хитрость, как победить сколопендеров или отвлечь их, пока выбираюсь и краду корабль. Ничего особенного. Провернуть это может любой заурядный супермен, владеющий приемами телепортации и основами парапсихокарате. Надо только удостовериться, что в плане предусмотрена «защита от дурака», а страховка полностью оплачена.

5. В первую очередь: прежде, чем распрощаться с романтическими побережьями экзотического Плутона и его колоритными дружелюбными аборигенами, удостовериться, что за бортом не остались ни Чибис, ни Мамми. Если остались, забрать их с собой — потому что, несмотря на все пересуды, лучше быть мертвым героем, чем живым подлецом. Умирать неприятно и неинтересно, но даже подлец когда-нибудь умрет, как бы он ни старался остаться в живых, — и до самой смерти ему придется искать оправдания выбору, сделанному давным-давно.

Как ни старался я придать шарма участи героя, привлекательнее эта участь не становилась. Просто альтернатива казалась еще хуже.

И совсем не важно, что Чибис умеет управлять кораблем, а Мамми может меня в этом натаскать. Я не могу этого доказать, но я-то знаю.

Примечание: даже если я научусь вести корабль, смогу ли я делать это при восьми g? Может, для Сколопендера предусмотрено специальное устройство, но меня-то при восьми g никакое кресло не спасет. Автопилот? А инструкция при нем будет? На английском? (Чушь-то не пори, Клиффорд!)

Дополнительное примечание: А на одном g сколько лететь до Земли? До скончания века? Или всего лишь до голодной смерти?

6. Трудотерапия на период вынужденного безделья. Это важно, чтобы не расклеиться. О. Генри в заключении писал рассказы.{99} Апостол Павел свои самые сильные послания создал в римской темнице. Гитлер в тюрьме написал «Майн Кампф». В следующий раз захвачу с собой пишущую машинку и бумаги побольше. А покуда я могу составлять магические квадраты и изобретать шахматные задачи. Все лучше, чем жалеть себя. Львы выживают в зоопарках, а разве я не умнее львов? Хотя бы некоторых из них?

Итак, за работу. Во-первых: как выбраться из этой ямы?

Я пришел к однозначному выводу: это невозможно. Поперечник клетки двадцать футов, высота двенадцать футов; стенки гладкие, как щечки младенца, неприступные, как кондуктор. Кроме этого, дыра в потолке, восходящая тоннелем еще футов на шесть, ручеек, бассейн, светящийся участок потолка. Из инструментов уже упомянутая чепуха (несколько унций барахла, ничего острого, взрывчатого или едкого), одежда, пустая консервная банка.

Я проверил, как высоко смогу подпрыгнуть — и достал до потолка. Это означало, что тяготение составляло примерно половину g. Точнее сказать трудно, потому что целую вечность я провел при одной шестой g, несколько бесконечных эпох при восьми g; и рефлексы мои давно сбились с толку.

Но, хоть я и дотронулся до потолка, ни ходить по нему, ни левитировать я не мог. Там бы и мышь не удержалась.

Я мог разорвать одежду и сплести веревку. Но зацепится ли она там за что-нибудь? Насколько я помнил, там только гладкий пол. Но если даже зацепится? Что дальше? Слоняться в чем мать родила, пока Сколопендер не заметит меня и не отправит обратно, на сей раз без одежды? Я решил отложить фокусы с веревкой, пока не придумаю, как обвести вокруг пальца Сколопендера с его шайкой.