Барри Лонгиер - Враг мой (Авторский сборник)

— ЭТО «ДА» ИЛИ «НЕТ»?

— Ответ утвердительный. Кто начинает — ты или я?

— НАЧАЛИ.

— Эй, косолапый, компьютеру подавай подлежащее и сказуемое. Ты или я?

— Я НЕ КОСОЛАПЫЙ. ТЫ.

— Идет. — Эл почесал подбородок. Фокус заключался в том, чтобы не соврать, но и не выдать истинное расположение. — Моя планета прекрасна.

— МОЯ ПЛАНЕТА УРОДЛИВА.

Эл нахмурился. Ему случалось забавляться с инопланетянами, вырубленными из черного льда и считавшими свою планету красавицей, а Землю — уродиной.

— Хорошо, Большой Медведь. Атмосфера голубая, с белыми облаками водяного пара. Благодаря дождям на поверхности густая растительность.

— НЕБО СИНЕЕ. НЕМНОГО ЖЕЛТИЗНЫ ИЗ-ЗА ПЫЛИ. ОБЛАКОВ МАЛО. ЗЕМЛЯ ТВЕРДАЯ И СУХАЯ. ДОЖДЕЙ МАЛО; РАСТИТЕЛЬНОСТИ МЕНЬШЕ.

Эл поджал губы, покачал головой.

— Что-то я не пойму, Медведь. А ты?

— НЕТ.

— Перейдем к правительствам? — Эх улыбнулся: он надеялся, что партнер соблазнится. Населенных планет-пустынь всего пара десятков, и Эл знал их все. Ему хватило бы парочки намеков на устройство власти.

— ХОРОШО. Я ПЕРВЫЙ?

— Валяй.

— НАРОД МОЙ... УГНЕТЕН. ВСЕГДА. НАШИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ИЛИ ДРУГИМИ, НЕ ВАЖНО. РЕВОЛЮЦИИ. МНОГО. ТОЛКУ НИКАКОГО.

Эл почесал в затылке, вспоминая какую-нибудь пустынную планету, страдающую политическим несварением. Гар-нетсид? Нет, Медведь утверждает, что соблюдает чистоту.

— Очень давно у нас тоже была революция, — сказал он в микрофон. — Но теперь мы свободны. Войны позади. Мы сами выбираем, какими нам быть, и достаточно благополучны. Например, мой корабль — моя собственность.

— НУ? ХОРОШО. СЕЙЧАС ДОГАДАЮСЬ. МИНТА-КА ДВЕНАДЦАТЬ?

— Ответ отрицательный, Большой Медведь. Начну-ка я с экономики. Я сказал, что мы благополучны. Поднимай выше: мы — настоящий финансовый центр Сектора.

— ЭТО НЕ МИНТАКА ДВЕНАДЦАТЬ?

— Никакая не Минтака! — Эл фыркнул. Далась ему эта Минтака!

— НЕ ПОНИМАТЬ. ЛАДНО. НА МОЕЙ ПЛАНЕТЕ БЕДНОСТЬ. Я ЛЕЧУ В СЕКТОР ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ, ПОКУПАТЬ ОРУЖИЕ. ТЕПЕРЬ ДОПЕР?

Эл хлопнул себя по колену.

— Наверняка Садр Пять! Я угадал, Большой Медведь?

— ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. УГАДЫВАЙ СНОВА.

Эл нахмурился: в эфире прибавилось помех.

— У меня иссякла фантазия. Как ты меня слышишь?

— Ушами. Двумя.

— Я про радиоприем, — сказал Эл со вздохом. — Не ослабевает?

— ПРИЕМ СЛАБЫЙ.

— Увы. Ну как, сдаешься?

— А ТЫ?

— Ответ утвердительный. Хотя я редко проигрываю. Так что у тебя за планета?

— ЗЕМЛЯ. ТРЕТЬЯ ПО СЧЕТУ В СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ.

— Да не может этого... Эй, Медведь, вырубай свой переводчик и переключайся на прямую голосовую связь. — Эл замер в ожидании.

— TIERRA.

— Ты что, испанец?

— MEJICANO... HABLA INGLES? POR QUE?

— Потому что я с Земли. Северная Америка. . — GRINGO?

— Он самый, «мокрая спина». Теперь понятно, каково вам...

— SI.

— Галактика тесна, верно?

— ES VERDAD... ADIOS.

— Что ж, бывай, Мишка! — Эл передернул плечами и подстроил частоту. — Говорит Большая Медведица, частота 221, 8...

К СЧАСТЬЮ, КОНЕЦ

Предсказуемо, бессмысленно, вероломно, пустой звук — все, что вы способны сказать про мою «Тьму», я уже сказал сам. Примерно так же о ней отзывались редакции, отвечавшие мне отказом.

Интерес к путанице при переводе я проявлял и раньше — например, в рассказе «Скользкие господа» из серии о звездном цирке, в конце концов врезавшемся в планету Мом (я о цирке, а не о серии). Язык там причудлив с нескольких углов зрения. Во-первых, сам цирковой жаргон, на котором изъясняются артисты шоу О'Хары. Свою лепту вносят инопланетяне из труппы и другие инопланетяне, для которых артисты выступают. Мы начнем с места, где Уортс, ответственный за путевой журнал труппы, не выдержав мук совести, принимает решение сдать Джона О'Хару полиции и явиться с повинной: ведь их шоу — прикрытие для карманников, шулеров и разных прочих мошенников, отстегивающих О'Харе немалые денежки за право обирать жителей планеты Читью, еще ни разу не видевших цирк. Чем больше Уортс приглядывается к «скользким господам», тем меньше они ему нравятся.

Танцор-Красавчик из Бостона решил, примкнуть к нам, «чтобы подоить местных олухов», как он сам выразился. Никто из «Барабу», за исключением антрепренера, раньше не бывал на Читью, так что у Красавчика чесались руки. С Рыбой мы подружились, потому что оба боялись разоблачения. Простившись с Тик-Током, мы зашагали втроем к высоким домам. Асту, аборигены, управляющие Читью, напоминают телосложением страусиные яйца, только значительно выше, на толстых ножках и с тоненькими четырехпалыми ручонками. Гуляя по торговым центрам Мартаана, Бостонский Красавчик обожал вдруг замереть перед таким яйцом на ножках. Асту обязательно налетал на озорника, бормотал неразборчивые извинения и ковылял дальше.

— Восковая спелость! — восклицал Красавчик с улыбкой.

После четвертого подряд столкновения с аборигеном я хмуро спросил его, зачем он этим занимается.

Он остановился, сдерживая напор толпы, рвущейся в ворота биржи.

— А ты загляни им в глаза, Уортс. Крохотные, расположены по бокам. Перед собой они ни черта не видят. Представь, что сделал бы с ними наш Джек-Джек! [карточный шулер] — Он помахал нам рукой и заторопился на биржу. — Взгляну, как они распоряжаются своими деньгами.

— Представляешь, что бы здесь натворила банда Красавчика? — спросил я Рыбу.

Он невозмутимо кивнул и указал на существо в белых ремнях, регулировавшее, судя по всему, поток пешеходов на одном из перекрестков торгового центра. Меня пронзила жалость: асту-пешеходам требуются регулировщики, иначе они будут друг в друга врезаться.

— Видишь полицейского? Давай узнаем, где у них участок.

Мы подошли к яйцу в ремнях, и я начал:

— Не подскажете, где тут полицейский участок?

Я стоял прямо перед регулировщиком, но он долго вращался, пока не поймал меня одним глазом. Глаз расширился, яйцо отпрянуло.

— Миг баллума.

— Полицейский участок, — попробовал я еще разок. Придя в себя, полицейский шагнул к нам, навел на нас один глаз, потом другой.

— Эгер блей сиркис.

— Простите?

Он указал на меня, потом на Рыбу.

— Сиркис, сиркис, детер эт? Рыба схватил меня за руку.

— Слушай, он же про цирк!

Ротик яйца быстро расширился, тело закачалось.

— Сиркис, сиркис!

На перекрестке уже образовалось яичное скопление. Регулировщик вынул из-под белого ремня бело-красную карточку.

— Сиркис!

— Смотри-ка, это билет из брони на наше выступление, — сказал я Рыбе. — Да, цирк. — Это уже регулировщику. — Полицейский участок?