Джон Уиндэм - Планета в подарок

До сих пор он анализировал только отвлеченные абстрактные проблемы.

— Последним обстоятельством, на котором основаны твои предположения, является неожиданная реакция Иеты на упоминание имени Силены, — его глаза быстро скользнули на Иету; она сидела неподвижно, как камень. — Ты абсолютно прав, Рэй. Наше общество на Марсе пуританское. Никто не думает об этом термине как о достойном похвалы. Хотя в некотором смысле это так. Наши предки хотели развить здесь суровую, независимую культуру как противоположность земной распущенности. Только люди с пуританским образом мыслей заселяли эту планету. Мы были застигнуты врасплох происшедшим, потому что наше планируемое предназначение устарело при межзвездных перелетах. Но это не перечеркивает то, что лежит в основе строгости. Позволив выдать себя за рассерженного прадедушку, я восстановлю каждого гордого марсианина против медведиан, центавриан и землян одновременно. Они должны знать, что ребенок с марсианской наследственностью был затребован на планету его предков!

Сейчас наконец его тон изменился, голос в волнении повысился; он хлопнул меня по плечу:

— Рэй, я имел воспитанников лучше тебя, более внимательных, более любознательных, но клянусь: я никогда не думал, что кто-нибудь из них будет поучать меня! А ты показал мне, как я запутался в этих марсианских обычаях.

Иета наклонилась вперед:

— Ну и что вы собираетесь делать?

— Открыто искать ребенка! — воскликнул Тодер и направился к двери. Мы предполагаем, что он находится в этом колледже, скорее всего в помещениях Дживеса, где крик ребенка никого не удивляет. Огромное количество медведианских пар, как правило уже окончивших колледж, приезжают сюда с детьми для прохождения нового курса; они считают, что удача может впитываться с воздухом в младенческом возрасте!

— Эта идея поддерживается намеренно? — спросил я, вспомнив странную женщину с разноцветными волосами.

— Конечно, в этом заключается принципиальное различие между медведианами и центаврианами; одни имеют жесткое общественное планирование, другие считают случайность важным фактором в жизни.

Когда мы торопливо шли по длинному пешеходному туннелю, соединявшему главное здание колледжа с общежитием медведианских студентов, я позволил себе расслабиться, почти ни о чем не думал. Я глядел на расписные стены все те же символы удачи и неудачи, элементы азартных игр. Некоторые из рисунков были весьма любопытными, например натюрморт из разбитого зеркала, вазы с цветами, которые на Земле традиционно рассматривались как зловещие, пучки павлиньих перьев, рассыпанная соль, скрещенные ножи, лежащие на столе, и даже раскрытый зонтик. Хотел бы я знать, был ли зонтик когда-нибудь доставлен на Марс? Я никогда не видел ни одного из них, пока впервые не высадился на Харигол в ливень.

Мы не пытались ни скрываться, ни, наоборот, привлекать внимание, и очень многие люди видели нас, главным образом медведианские студенты, расходившиеся по своим комнатам. Я практически не замечал их.

Я шел более быстрым шагом, чем пожилой Тодер, и, достигнув стыка двух пешеходных путей, остановился, осматриваясь, куда идти дальше. Я увидел Питера. Я видел его только секунду, так как он скрылся из виду, но это встреча встряхнула меня, как неожиданный подарок.

Я открыл рот от изумления. Подошедшая Иета спросила меня, что случилось.

Я сказал:

— Я только что видел Питера Найзема! Что он делает здесь? О космос! Конечно, Лилит Чой узнала меня в такси по пути сюда!

Тодер побледнел.

— Но ведь помещения Дживеса не здесь! — воскликнул он и махнул рукой в сторону, противоположную той, где я видел Питера; я побежал.

Через минуту, когда мы толкнули дверь в комнату Дживеса, стало ясно, что Питер успел предупредить Дживеса. В комнате никого не было, но дверь в туалет была распахнута настежь, и из него пахло мокрыми пеленками.

— В эти дни, — очень мягко сказала Иета, — я не хочу скрывать, что думаю: люди обращаются с ребенком, словно со свертком тряпья, передают его из рук в руки. И это включая и вас, дядя.

— Каким путем они могли уйти? — спросил я. — Есть еще какие-нибудь двери?

— Нет, но можно пройти через другой купол и вернуться назад к выходу!

— Попытаемся перехватить их! — сказала Иета.

Я кивнул и выбежал из комнаты.

Люди, с которыми я сталкивался, были настолько заинтересованы, что все они потянулись за мной, снедаемые жгучим любопытством. Я ворвался в тот же коридор, где мы встретили женщину с разноцветными волосами, она все еще была там и разглагольствовала перед группой студентов средних лет о моем ужасном вторжении. Увидев меня, она вскрикнула.

— Куда ушел Дживес? — спросил я ее.

Она не ответила, но застонала и покачнулась с закрытыми глазами, несомненно вообразив, что ее личное здание удачи разваливается, как от землетрясения.

Я бросился к окну, выходящему к главному входу, вглядываясь, нет ли там кого-нибудь, похожего на Дживеса или Питера.

Они были там! Недалеко от шлюза стоял личный автомобиль, очень редкое для Марса явление, который не имел переходника для стыковки со шлюзом здания, как у обычных такси. По направлению к нему бежали два человека. Один был похож на Питера, другой нес продолговатый сверток, герметичный детский контейнер, и был, вероятно, Дживесом.

Я перешел в растянутое время быстрее, чем когда — либо, и так глубоко, что моя маска показалась мне свинцовой, когда я натягивал ее на свое лицо. Даже мое тело стало медленным, словно в воде на земных мирах. Марсианин до мозга костей, я никогда не стремился плавать и только несколько раз погружался на Хориголе в воду, но неглубоко, доставая ногами дна. Тем не менее я справился с дверью и вышел наружу, голова звенела от недостатка кислорода, я с трудом приладил кислородный цилиндр маски.

Я не мог видеть сквозь стекло автомобиля, но был уверен, что за пультом управления сидела Лилит, ожидавшая своих компаньонов, чтобы немедленно тронуться с места.

Даже в растянутом времени я не успею опередить их. Но, на мою удачу, вмешался еще один фактор. Машина предназначалась для работы на Марсе, то есть для перевозки грузов, и не имела воздушного люка или шлюза, подобных установленным в зданиях. Поэтому шлюз представлял собой отсек на одного человека со скользящими дверьми, заполняемый воздухом. Я жаловался, что обычные транспортные средства на Марсе, казалось, были рассчитаны на крошечных землян; на этот раз я был рад этому обстоятельству.

Объем детской герметичной капсулы подразумевал, что шлюз должен быть приведен в действие три раза: первым пойдет Найзем, затем через шлюз передают ребенка и только потом будет свободен путь для Дживеса.