Владимир Михайлов - Люди Приземелья (сборник)

Аналитик только зубами скрипнул.

…Потом Круг переложил в карман на боку скваммера несколько захваченных из каморки инструментов, которые могли пригодиться при ремонте, и отметил, что в запасе у него еще почти два часа. Поэтому он спокойно проделал все, что полагалось: закрепил на руках и ногах широкие манжеты, от которых тянулись провода к сервоустройствам, воспринимавшим биотоки и передвигавшим конечности скваммера, так как человеку самому, без помощи механизмов, и думать было нечего о том, чтобы сделать в этих доспехах хоть одно движение.

Затем он влез в скваммер и захлопнул за собой дверцу. Скваммер понял его и зашагал, а Круг стал думать о том, что же могло стрястись с антенной. Потом он вошел в лифт и в два счета оказался наверху, у люка. Ухватившись за поручень он подождал, пока из выходной камеры выкачали воздух. Затем люк открылся, Круг подошел к черному отверстию, которое вело в пустоту…

Тут аналитик опять вмешался в разговор, потому что чувствовал заранее: сейчас биограф обязательно упустит что-нибудь из нужных подробностей. До сих пор ведь он так ничего и не сказал о гравитации. На корабле, разумеется, была искусственная гравитация, потому что находиться долгое время в состоянии невесомости вовсе не столь полезно. Но люди, проектировавшие корабль, понимали, что если действие гравигена будет распространяться за пределы обшивки, то корабль станет захватывать из пространства все вещество, какое подвернется на пути.

Так что – поскольку удалось локализовать поле искусственной гравитации и ограничить его только внутренностью корабля – за бортом царила уже самая настоящая невесомость.

– Ну правильно, – согласился биограф, – это существенно. Но так мы никогда не доберемся до сути дела.

Круг вылез. Стоя на оболочке, он медленно выпрямился и с удовольствием ощутил, как крепко держат его магнитные подковы. Они намертво пристали к металлу обшивки и держали все время, пока он нажимал пятками на их замыкатели внутри башмаков скваммера. Но стоило приподнять пятку, и подкова этого башмака выключалась. Иначе ходить было бы просто невозможно. Люк медленно затворился, и стало совсем темно. Только зеленый глазок сиял во мгле, обозначая, где находится вход и куда надо будет возвращаться, когда закончишь работу. Круг включил нашлемный фонарь и зашагал в том направлении, где находилась восьмая – виноватая – антенна.

Он двигался вперед, примерно до половины туловища погруженный в облегавшее корабль одеяло защитного поля – от него в ногах было такое ощущение, словно по ним бегали мурашки, а нижняя часть скваммера голубовато светилась. Уровень поля по направлению к неисправной антенне все понижался – словно бы Круг выходил на берег неглубокого, теплого ручья, каких немало на Земле…

– Помнишь, мы с Инной сидели около такого ручейка, и она сказала…

Аналитик усмехнулся: влюбленный заговорил!

– Да ладно, ты! – отмахнулся биограф. – Нашел время – об этом. Не мешай.

Наконец Круг нашел антенну и осмотрел ее. Результаты осмотра его, как говорится, приятно удивили. Он рассчитывал, самое малое, на получасовой ремонт, оказалось же, что дела на минуту. Но между всеми возможностями, которые он мысленно перебрал заранее, такая не фигурировала, потому что предусмотреть ее было невозможно.

Всем давно известно, что микрометеориты, даже самые крупные, не в состоянии пробить защитное поле корабля, поскольку второе поле выброшено далеко вперед, и наводит на все, что попадается по пути, заряд того же знака, вследствие чего и возникает отталкивание. А тут комочек вещества, объемом на глаз в полтора кубических сантиметра, достиг поверхности корабля и ткнулся в нее так неудачно, что застрял между пластинами излучающей антенны и замкнул их. Очевидно, метеоритик был металлическим.

Это было непонятно и неправдоподобно. Преодолеть поле этот метеорит, при его ничтожной массе, не мог. Он мог пробить лишь расстроившееся поле, но оно расстроилось лишь вследствие того, что метеор предварительно преодолел его. Было над чем подумать. Но, разумеется, попозже, не сейчас.

А пока Круг достал из инструментального кармана щуп и попробовал действовать им, но безуспешно, очевидно, железка засела крепко. Электромагнитный экстрактор тоже не дал результата. Не в шутку уже рассердившись на неподатливого нарушителя, Крут достал из кармана длинные плоские клещи, просунул их между пластинами, крепко наложил, расставил пошире ноги и, передав скваммеру всю свою злость, рванул.

Это и было самым последним из всех начал… Метеорит выскочил, но и клещи выскочили из рук, будто какой-то силач выхватил их и швырнул в пространство. Поскольку никакого силача рядом не оказалось, винить в случившемся следовало только собственную неосторожность. Впрочем, разбираться было некогда: в мгновение, когда клещи с зажатым в них метеоритом промелькнули мимо шлема, Круг рванулся и, привстав на цыпочки, успел-таки их ухватить.

Масса клещей стала странно велика, и не таким легким делом оказалось, поймав инструмент, водворить его на место. Кругу даже показалось было, что, схватив их, он потерял почву под ногами. В следующий миг он сообразил, что дело обстояло куда хуже, потому что не он одолел клещи, а они его, и теперь корабль неторопливо, делая метра так два в секунду, удалялся, уходил в пространство, а Круг и клещи с метеоритом тем временем кувыркались вокруг общего центра тяжести – такими тяжелыми оказались клещи с их добычей.

И тут Круг, в котором взыграл аналитик, стал воздавать себе должное. Нет, тогда он еще не стал сожалеть о том, что не доложил вахтенному пилоту о выходе. Но что минуту назад, перед тем как начать возню с антенной, он не зацепил карабин тросика за основание той же антенны, вот это было непростительно. Тросик находился всегда при скваммере, сто метров его было намотано на катушку в углублении левого бока; но что в этом толку, если Круг так обрадовался незначительности повреждения, что о тросике в тот момент и думать забыл. Теперь-то он вспомнил, но поздновато.

Тут надо говорить откровенно: испугался он основательно. Что ни говори, внезапно оторваться от корабля и отдаляться от него, и видеть, как он с каждой секундой становится все меньше и меньше, – такое никому не прибавит бодрости. Но все-таки тогда он испугался не до конца. Потому что знал, что в его возможностях – восстановить прежнее положение. И он позволил себе ужаснуться. Мало того: он сам еще поддал жару, представив себе, что корабль сейчас удалится навсегда, а он останется здесь и погибнет. Картина получилась очень мрачная, так что даже противный, холодный пот выступил на лбу…