Жюль Верн - Том 3. Дети капитана Гранта

Гости подошли к домику, расположенному под сенью зеленых камедных деревьев; перед окнами расстилалось безбрежное море, сверкавшее под ослепительными лучами солнца. Гарри Грант распорядился поставить стол под раскидистыми деревьями, и все уселись вокруг него. Подали заднюю ножку козленка, хлеб из нарду, несколько чашек молока, два–три стебля дикого цикория, чистую холодную воду.

Паганель был в восторге. Воскресли его старые мечты стать Робинзоном.

— Жалеть о судьбе этого плута Айртона не придется! Островок — настоящий рай! — с восторгом воскликнул географ.

— Да, этот крохотный островок был раем для трех несчастных, потерпевших крушение, — отозвался Гарри Грант. — Но я сожалею, что это не большой, плодородный остров, где вместо ручья протекала бы река, а вместо бухточки был бы удобный порт.

— А почему вы сожалеете об этом, капитан? — спросил Гленарван.

— Потому что я мог бы основать здесь, в Тихом океане, колонию и подарить ее Шотландии.

— Вот как, капитан Грант! Вы, стало быть, не оставили замысла, сделавшего вас столь популярным на нашей родине? — спросил Гленарван.

— Нет, сэр, не оставил. Мне кажется, что вам суждено было спасти меня именно для того, чтобы я имел возможность привести в исполнение мой замысел. Необходимо, чтобы наши бедняки, обитатели древней Каледонии, нашли себе убежище от нищеты на новой земле. Нашей дорогой родине необходимо иметь в этих морях свою, ей одной принадлежащую колонию, которая ни от кого не зависела бы и благоденствовала бы, чего ей так не хватает в Европе!

— А! Это хорошо сказано, капитан Грант! — сказала леди Элен. — Прекрасный план и вполне достоин благородного сердца! Но этот островок…

— Наш скалистый островок может прокормить лишь несколько колонистов, а нам нужны обширные, плодородные земли.

— Ну что ж, — воскликнул Гленарван, — будущее в наших руках! Будем искать эти земли вместе.

Гарри Грант и Гленарван крепко пожали друг другу руки, словно закрепляя этим рукопожатием данное обещание.

Затем все пожелали узнать на этом самом островке, в этом скромном домике историю крушения «Британии», историю жизни этих людей за эти два долгих года.

Гарри Грант охотно исполнил желание своих новых друзей.

— История моя, — качал он, — похожа на историю всех Робинзонов, заброшенных на пустынный остров и понявших, что им надо рассчитывать лишь на самих себя, и они должны бороться за свою жизнь с силами природы. В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое июня тысяча восемьсот шестьдесят второго года «Британия», потеряв управление во время шестидневкой бури, разбилась о скалы острова Марии—Терезы. Море яростно бушевало, организовать спасение было невозможно, и вся моя несчастная команда погибла. Лишь матросам Бобу Лирсу, Джо Беллу и мне после многих тщетных попыток удалось добраться до берега.

Земля, приютившая нас, представляла собой пустынный островок длиной в пять миль, шириною в две. На нем росло около тридцати деревьев, было несколько лужаек и источник свежей пресной воды, к счастью никогда не пересыхавший. Оказавшись с моими двумя матросами в этом затерянном уголке земного шара, я не пал духом и приготовился к упорной борьбе. Боб и Джо, мои отважные товарищи по несчастью, энергично помогали мне.

По примеру Робинзона, героя Даниеля Дефо, мы начали с того, что подобрали обломки судна, инструменты, небольшое количество пороха, оружие и мешок с драгоценным для нас зерном. Первые дни были очень тяжелы, но вскоре охота и рыбная ловля обеспечили нас пищей, ибо остров кишел дикими козами, а у берегов водилось множество морских животных. Мало–помалу наша жизнь наладилась.

Благодаря тому, что мне удалось спасти от крушения астрономические приборы, я мог точно определить, где находится островок, на каком расстоянии он лежит от обычных путей судов, и понял, что лишь счастливый случай может нас выручить. Непрестанно думая о моих любимых детях, но не надеясь больше их увидеть, я мужественно подчинился выпавшему на мою долю испытанию. Между тем мы работали не покладая рук. Вскоре несколько акров земли были засеяны семенами, спасенными с «Британии». Картофель, цикорий и щавель оздоровили нашу обычную пищу. Со временем появились другие овощи. Мы поймали и приручили несколько диких козлят. Появилось молоко, масло. Из нарду, росшего на дне пересохших ручьев, мы выпекали довольно питательный хлеб. Словом, наш быт перестал нас тревожить.

Мы выстроили домик из выброшенных на берег обломков «Британии», покрыли его тщательно просмоленными парусами и под таким надежным убежищем благополучно пережили период дождей. Сколько в этом домике обсуждалось планов, сколько было мечтаний — и самая чудесная из наших грез ныне сбылась! Сначала я хотел пуститься в море на лодке, построенной из обломков «Британии», но ближайшая земля — архипелаг Паумоту — отстояла от нас на расстоянии в полторы тысячи миль. Никакая лодка не могла бы выдержать подобный переход. Я отказался от этой мысли и положился на судьбу.

Ах, дорогие мои дети! Как часто, стоя на береговых скалах, надеялись мы увидеть судно в морской дали, но за все время нашего заточения на горизонте только два–три раза показались паруса, но, промелькнув, скрылись. Так прошло два с половиной года. Мы перестали надеяться, но не впадали в отчаяние.

И вот, наконец, вчера, взобравшись на самую высокую гору, я увидел на западе легкий дымок. Он увеличивался. Вскоре я различил судно. Казалось, оно направлялось к нам. А вдруг оно пройдет мимо островка? Зачем ему здесь останавливаться!

Ах, какой это был мучительный день! Как только не разорвалось мое сердце! Товарищи зажгли костер на вершине одной из здешних гор. Наступила ночь, но яхта не сигнализировала, что заметили нас. А ведь в ней заключалось все наше спасение! Неужели она уплывет! Я больше не колебался. Тьма сгущалась. Судно могло ночью обогнуть остров и уйти. Я бросился в воду и поплыл к нему. Надежда утраивала мои силы. С нечеловеческой силой рассекал я волны. Уже яхта была от меня в каких–нибудь тридцати саженях, когда вдруг она переменила галс. Вот тогда–то я стал отчаянно кричать, и крик этот услышали дети. Я вернулся на берег, обессиленный, сломленный волнением и усталостью. Матросы подобрали меня полумертвым. Эта последняя ночь, проведенная нами на острове, была ужасной. Мы считали себя уже навеки обреченными на одиночество. Но вот наступил рассвет, и мы увидели, что яхта медленно лавирует. Потом вы спустили шлюпку… Мы были спасены! Какое великое счастье! Дети, мои дорогие дети были в этой шлюпке и протягивали ко мне руки!..

Рассказ Гарри Гранта закончился среди поцелуев и ласк, которыми осыпали его Мери и Роберт. И только тут капитан узнал, что своим спасением он обязан тому самому документу, который через неделю после крушения вложил в бутылку и доверил морю.