Роджер Желязны - Князь Света (сборник)

— Сколько мы здесь пробудем? — спросила Эллен.

— Я бы хотел провести еще парочку дней в Макринице, — сказал я, — затем пойдем на север. Примерно еще неделю мы будем в Греции, а потом двинемся к Риму.

— Нет, — отрезал Миштиго, который сидел на камне и наговаривал в свой диктофон, а теперь глянул поверх вод. — Нет, путешествие закончено. Это последняя остановка.

— То есть как?

— Я вполне удовлетворен и теперь собираюсь домой.

— А ваша книга?

— Сюжет мне уже ясен.

— Какой сюжет?

— Когда я закончу, я пришлю вам экземпляр с автографом. Мне дорого время, а все необходимые материалы я уже получил. Все, что мне так или иначе понадобится. Этим утром я запросил Порт, и вечером они высылают за мной скиммер. Вы можете продолжать путешествие и делать, что хотите, но я закончил.

— Что-нибудь не так?

— Нет, все так, просто пора уезжать. У меня много дел. — Он встал на ноги и потянулся: — Нужно еще кое-что упаковать, так что я сейчас иду к себе. У вас тут, Конрад, несмотря ни на что, действительно прекрасная страна. Увидимся за обедом.

Он повернулся и стал спускаться с холма. Я сделал вслед за ним несколько шагов, глядя ему в спину.

— Хотел бы я знать, что все это значит? — подумал я вслух.

В тишине раздавались его шаги.

— Просто он умирает, — тихо сказал Джордж.

Мой сын Язон, опередивший нас на несколько дней, исчез. Соседи рассказали о его уходе на поиски Гадеса вечером накануне нашего появления. Патриарх сидел на спине огненноглазого гончего пса, который сорвал с петель дверь его жилища и понес его на себе сквозь ночь. Все мои родственники хотели, чтобы я пришел на обед. Дос Сантос еще не вставал — Джордж залечивал его раны и не считал необходимым отправлять его морем в афинский госпиталь.

Всегда приятно вернуться домой.

Я спустился на площадь и провел день в разговорах со своими потомками. Рассказать им о Тайлере, о Гаити, об Афинах? Да, рассказать. Что я и сделал. Расскажут ли они мне о двух последних десятилетиях в Макринице? Несомненно.

Затем я положил цветы на кладбище, немного постоял и пошел к дому Язона, чтобы починить дверь, — в сарае нашлись и инструменты. Наткнувшись на бутылку вина, я всю ее выпил и закурил сигарету. Затем сварил себе кофе и тоже весь его выпил.

И все же мне было тяжело.

Я не знал, что происходит.

Хотя Джордж знал болезни веганцев и сказал, что у Миштиго явные симптомы неврологического расстройства неизвестной разновидности. Неизлечимого. С неизбежным смертельным исходом.

Даже Хасан не мог этому поверить.

«Этиология неизвестна» — таков был диагноз Джорджа.

Все стало с ног на голову.

Джордж знал Миштиго с момента прибытия последнего… Что же предопределило такой ход развития событий?

…Еще Фил просил его осмотреть веганца в связи с признаками смертельного заболевания. Почему?

Да, он так и не сказал почему, и я уже не мог спросить его об этом.

Передо мной встала проблема.

Миштиго или уже закончил свою работу, или у него не осталось на нее времени. По его словам — закончил. Если нет, то мне придется защищать смертельно больного еще неизвестно сколько. Если же закончил, то мне нужно знать результаты, чтобы очень быстро принять решение относительно оставшихся ему дней жизни.

Обед ничего не прояснил. Миштиго уже сказал все, что мог себе позволить, и отметал или просто-напросто игнорировал все наши вопросы.

После чашки кофе Красный Парик и я отошли в сторонку, чтобы выкурить по сигарете.

— Что случилось? — спросила она.

— Не знаю. Я думал, может, ты знаешь.

— Нет. Так что теперь? — Скажи.

— Убить его?

— Может, и да. И все же сразу вопрос — зачем?

— Он все закончил.

— Что? Что именно он закончил?

— Откуда я знаю?

— Пропади оно пропадом! Я должен, я хочу знать, с какой целью я убиваю кого-то.

— По-моему, все ясно. Веганцы снова хотят скупить земли. Он возвращается, чтобы доложить им о тех территориях, в которых они заинтересованы.

— Тогда почему он все их не посетил? Почему остановился после Египта и Греции? Пески, камни, джунгли и разнообразные монстры — это все, что он видел. Маловато для радужных выводов.

— Тогда причина в том, что Миштиго смертельно напуган и счастлив, что остался жив. Его чуть не съели — и боадил, и куреты. Он просто спасается бегством.

— Прекрасно. Пусть бежит. Пусть всучит им плохой отчет.

— Но он не может. Если уж они настроились покупать, его отрывочные сведения их не удовлетворят. Они просто пошлют кого-нибудь другого, кто покруче, чтобы закончить это дело. Если мы убьем Миштиго, они будут знать, что мы — это реальность, что мы еще протестуем, что мы и сами крутые.

— Он не боится за свою жизнь, — произнес я задумчиво.

— Нет? Тогда что?

— Не знаю. Но должен раскопать.

— Каким образом?

— Думаю, я его спрошу.

— Ты просто псих! — И она отвернулась.

— Или будет по-моему, или никак, — сказал я.

— Тогда уж все равно. Это не имеет значения. Мы проиграли.

Я взял ее за плечи и поцеловал в шею.

— Еще нет. Вот увидишь. Тело ее напряглось.

— Иди домой. Уже поздно. Слишком поздно. Так я и сделал. Я вернулся в просторное старое жилище Иакова Коронеса, где остановились Миштиго и я, где прежде бывал и Фил. Я занимал комнату, где он умер, и спал там же, где спал он. Его «Освобожденный Прометей» еще лежал на письменном столе возле пустой бутылки. Он говорил мне о своем собственном уходе, когда вызывал меня на связь в Египте, и у него был сердечный приступ, и ему пришлось через многое пройти. Казалось, что по такому поводу он мог бы оставить какое-то послание старому другу.

Поэтому я раскрыл скучную эпику Перси Биша[12] и заглянул внутрь.

Послание его было написано на чистых страницах в конце книги по-гречески. Однако не на современном греческом. А на классическом.

Там было примерно вот что:

Дорогой друг, хотя я ненавижу писать, не переписывая затем, я чувствую, что мне лучше поторопиться. Я в неважном состоянии. Джордж хочет, чтобы я улетел в Афины. Я и улечу — утром. Однако прежде рассмотрим поближе наше дело…

Сделай все, чтобы веганец отбыл с Земли живым и невредимым.

Это важно.

Это самая важная в мире вещь.

Я боялся рассказывать тебе раньше, потому что допускал, что Миштиго может оказаться телепатом. Вот почему я не был с вами с самого начала поездки, хотя мне этого так страстно хотелось. Вот почему я притворялся, что ненавижу его, — хотел держаться подальше. Только убедившись в том, что он не телепат, я предпочел присоединиться к вам.