Ференц Кашшаи - Телечеловек

Газета "Слабенден" снабдила мое заявление следующими комментариями:

Профессора Бирминта запугали!

Читатели и журналисты были немало поражены, прочитав в дневном выпуске "Микланс трибюн" заявление профессора Бирминга, в котором он признает свое бодиэнское выступление ни больше ни меньше как "безобидной шуткой", которой якобы хотел заклеймить "врагов свободы, обезличенных марионеток, послушно выполняющих волю тех, кто спускает им директивы". Но все те, кому довелось слушать его в Бодиэне, не верят этому опровержению. Участники Бодиэнского конгресса даже не допускают мысли, что столь уважаемый ученый мог пасть так низко и превратить в пошлый фарс, в объект злых шуток науку, служению которой он посвятил всю свою жизнь. В определенных кругах высказывают предположение, что профессор Бирминг вынужден был отказаться от своего сенсационного сообщения, которое потрясло всю мировую прессу, под давлением правительства, не заинтересованного в разглашении тайны изобретения.

В тот самый день, когда было напечатано "мое" (читай — министра) опровержение, газета "Микланс фьючер" опубликовала статью, в которой я якобы публично заявил о своем намерении расторгнуть контракт с правительством.

МИКЛАНС ФЬЮЧЕР ЗАЯВЛЕНИЕ ПРОФЕССОРА БИРМИНГА

Нет ничего естественнее настоятельного и вполне закономерного требования общественности предать широкой гласности техническую документацию, связанную с новейшими достижениями биоэлектронного телевидения. Я охотно опубликовал бы все технические данные, относящиеся к моему изобретению, однако некоторые обстоятельства пока исключают такую возможность. Заранее предвижу, что кое-кто попытаотся приклеить мне ярлык "изменника родины" в связи с моим окончательным разрывом с микланским правительством. Я еще раз заявляю, что отмежевываюсь от него и впредь не желаю иметь с ним ничего общего; я также категорически протестую против чудовищных поползновений использовать мое открытие в военных целях. Однако я полностью отметаю всякие обвинения в измене, так как мое решение продиктовано исключительно чувством истинного патриотизма. Подчеркиваю, война принесет Миклану неисчислимые бедствия, а возможно, и полное уничтожение.

В чем заключается суть моего изобретения? В общих чертах публика с ним уже знакома. Однако состав вещества из сверхчувствительных молекул, а также вся технология экспериментов остаются в секрете. Я не раскрою его до тех пор, пока микланское правительство не даст твердых гарантий, что оно использует биоэлектронных репродуцированных теледвойников исключительно в мирных целях.

Что вынудило меня поставить такие жесткие условия?

Длительное время я занимался репродуцированием теледвойника с помощью биотоков в полной надежде на то, что правительство не намерено использовать мое открытие в военных целях, хотя кое-какие сомнения у меня имелись. Но теперь я окончательно убедился в преступных намерениях правящих кругов. Переговоры, которые я вел сегодня во второй половине дня с представителями правительства…

"Портсигар!" — сразу же подумал я.

…не оставили никаких сомнений на этот счет.. Представитель Сенатской комиссии по военным делам заявил…

"Ему удалось разузнать куда больше, чем мне! Я-то и не подозревал, что этот долговязый — ставленник военщины!"

"…Народ становится все менее доверчивым. Люди не хотят слепо повиноваться нам даже в том случае, когда мы напяливаем на них военную форму. Государство нуждается в идеальных солдатах, беспрекословно выполняющих приказы начальства".

Мне удалось разведать планы правительства относительно использования телелюдей. Они сводятся к следующему: доведя какого-нибудь человека до крайней степени озлобления, полной потери способности здраво мыслить, следует внушить ему, что его личной свободе и самой жизни угрожает общество, основанное на принципах коллективизма. Когда, поверив в это, человек будет доведен до крайности, нужно включить камеры и направить биотоки его мозга на телерепродукционные аппараты. С помощью нужного числа установок этого дикаря можно размножить до десятков тысяч и даже миллионов экземпляров. Тем самым правительство получит идеальную армию, которой не понадобится даже военная форма! Армия этих бесноватых с остервенением ринемся нa любого врага и будет действовать "как один человек", твердо убежденная, что сражается за права личности и свободу мысли… А если противник уничтожит 10 миллионов аппаратов, не велика беда! Можно изготовить следующий десяток миллионов!

Если транслировать телелюдям только часть биотоков мозга, их способность к мышлению можно не только ограничить, но и свести к выполнению определенных функций. Однако невозможно лишить нервную систему одной из ее важнейших особенностей — я имею в виду болевые ощущения. Это значит, что гибель десятка миллионов людей явится физической смертью каждого из них со всеми мучениями и переживаниями, ей свойственными! Кто же поверит, что в истребительной войне люди, привыкшие наживаться на чужих страданиях и крови, ограничатся гибелью только этих несчастных теледвойников!

Поэтому я заявляю во всеуслышание: до тех пор пока микланское правительство перед лицом международной и отечественной общественности не откажется от своих чудовищных планов, я не открою секрета нового изобретения. Отказываясь взять на себя подобное обязательство, правительство само вынуждает меня расторгнуть заключенный с ним контракт и считать его утратившим силу.

Денни Бирминг

Внезапно передо мной возникла фигура Давида.

— Пришли корреспонденты, господин профессор.

— Постарайтесь избавиться от них, Давид! Скажите, что меня нет дома.

Немного погодя Давид вернулся.

— Господин профессор, они заявили, что дождутся вашего возвращения. Уселись на ступеньках у подъезда, и все.

— Ну и пусть сидят! Может быть, поужинать?

Однако в этот вечер Давид мог бы и не подавать ужин…

Если говорить начистоту, то, разумеется, я допускал возможность использования моего изобретения в военных целях. Раз война неизбежна, рассуждал я, пусть уж лучше воюют аппараты. По крайней мере большинство людей сможет выжить. Что же касается утверждений моего теледвойника, будто только разумно организованное общество способно обеспечить гармоничное развитие личности, то должен признаться, что идея общества, в основу которого положен дух коллективизма, всегда нагоняла на меня безотчетный страх. Все те, кто верит в создание бесконфликтного общества, где между людьми царит полное согласие, казались мне безнадежными утопистами. Разве бунт "репродуцированного Бирминга" не доказательство того, что я прав?