Александр Мееров - «На суше и на море» - 63. Фантастика

Аура с досадой посмотрела на него:

— Жаль… Мне так хочется помочь Всеволоду. Пять лет он пробивал этот проект. И больше ничего не хотел знать. Сегодня, казалось, он победил. Но тут выступили вы…

— Я не мог промолчать.

— Да, это верно… Но теперь за геоны уцепятся Борак и другие. Они сделают все, чтобы похоронить проект Всеволода.

— Но почему? Разве это возможно в наше время?

— Идеалист… А еще меркурианский следопыт. — Она почти ласково посмотрела на него. — Здесь борются не злые силы. Борак и его сторонники давно предлагают перегнать ближе к Солнцу Марс, крупные спутники Сатурна и Юпитер. Их проект утвержден. А тут появился Всеволод со своим — более простым, экономичным.

— Ага, — сказал Михаил, чувствуя себя в чем-то виноватым. — Теперь понимаю…

Оказывается, эта девушка не так уж глупа. Ему захотелось ободрить ее.

— Проект Кедрова победит, — убежденно сказал он. — Мы поможем все — и ты, и я, и много-много других людей.

— Это было бы замечательно! — порывисто воскликнула Аура, но выражение ее глаз не изменилось. Они по-прежнему оставались серьезными, чуть грустными. Но где-то в глубине зрачков жили острый интерес и любопытство. Михаил понял, что она изучает его.

Металлический голос объявил о посадке в меркурианскую ракету. Ее гигантский корпус уже плавно поднимался носом в зенит вместе со стартовой колонной.

— Пора, — произнес Соколов. — Пожелай мне спокойного перелета. И привет Кедрову! Его проект победит, — повторил он.

Аура пристально посмотрела на него, молча протянула узкую сильную руку…

— Наконец-то выбрались из ада! — сказал Кедров. — Где же секция?

Михаил молча указал на далекую россыпь огней, видневшуюся сквозь прозрачный корпус Универсона. Они перевалили через торосистый гребень, образованный глыбами твердого аммиака, проехали несколько километров по волнистой равнине и уткнулись в подножие кос-мотронного вала.

Кедров и Михаил еще не успели застегнуть шлемы, как снаружи нетерпеливо застучали по корпусу.

— Это ты, Макролев? — спросил Михаил, высунув голову из наружного люка и силясь разглядеть что-нибудь в темноте.

— Так точно, ваше степенство, — ответил снизу молодой голос.

— Вольно, — с улыбкой сказал Михаил громадному детине в блестящем термоскафандре. Это был Лев Грушин, лучший инженер-монтажник секций Космотрона. За рост и комплекцию меркурианцы прозвали его Макро-львом. — Все дурачишься?

— Виноват, товарищ главный… Обознался. Думал, к нам старик Саваоф прикатил. Уж больно машина чудная. А кто там еще?

— Кедров.

Макролев обрадованно почесал пластмассовым пальцем воображаемый затылок скафандра:

— Это очень кстати. Кедров нужен нам даже больше, чем Саваоф.

— Как дела? — спросил Михаил, давая дорогу Кедрову.

— Восьмой раз проверили секцию, — удрученно сообщил Макролев. — Сверху донизу. Но не можем ничего сделать. Энергия уходит, как вода в решете.

— А где твои монтажники?

Макролев кивнул на светлячки, ползавшие над их головами по цилиндрическому телу Космотрона:

— Полный комплект. Сто двадцать человек.

Кедров и Михаил поднялись по винтовой лестнице на гребень Космотрона и заглянули в огромный, как котлован, люк. Даже сквозь пластик шлема в лицо их пахнуло слабым теплом, исходящим от волноводов и энергоприемников. Иногда мрак, царивший в недрах Космотрона, озаряли вспышки, похожие на сполохи в темную летнюю ночь.

— Они возникают через каждые пять минут, — прозвучал в шлемофоне Михаила чей-то голос. — С поразительной точностью…

Он оглянулся. Позади и выше него стояли монтажники, похожие в своих тяжелых скафандрах на сказочных богатырей, Их фигуры смутно чернели на фоне звездного неба.

— А сейчас загорится конус, — сказал другой монтажник. И действительно, вскоре последовала серия вспышек. Затем, как бы сквозь оболочку секции, наружу просочилось странное сияние. Оно имело вид опрокинутого конуса, упиравшегося вершиной в гребень Космотрона. Внутри свечения ритмически пульсировали зелено-желтые вихри, пронизанные светлыми нитями. Размытое основание перевернутого конуса терялось где-то в высоте.

— Что это может быть? — спросил Макролев. Кедров напряженно размышлял. Михаил видел, как по его лицу разливается болезненное выражение, словно он преодолевал какой-то скрытый недуг.

После длительного раздумья Кедров попросил отвести монтажников к Универсону и вызвать по радио роботов, бесстрастно ожидавших приказаний внизу, у подножия Космотрона.

— Что ты задумал?

— В секцию проникли те же самые геоны… Только они преобразовались в какую-то новую энергетическую форму. Надо их изгнать.

— Смотри ты! — удивился Макролев. — А мы ломали голову. Оказывается, очень просто?!

— Не совсем так, — сказал Кедров. — Попробую рассчитать. Беда в том, что геоны обладают всепроникающей способностью. Впрочем, пойдем.

И они отправились в Универсон, чтобы проделать необходимые расчеты на машине. Между тем роботы, подчиняясь радиокомандам Макролева, спустились в Космотрон. Несколько часов подряд они передавали Кедрову результаты измерений, по которым тот набросал картину скопления геон-материи.

Кедров работал с невероятной быстротой и четкостью. Михаил едва успевал записывать команды машине. На синем экране проектора то и дело возникали массивы двоичных чисел, а натренированный мозг Кедрова тут же переводил их на язык почти непонятных Соколову формул и уравнений. И снова Михаил с суеверным страхом подумал, что способности «корифея» превосходят все мыслимые границы человеческих возможностей. Словно Кедров на сотню лет опередил нормальный ход социальной эволюции.

— Все! — сказал Кедров. Внезапно он замер, опустив руки. Потом сделал знакомое движение пальцами у виска, словно пытаясь поймать что-то ускользающее. В его глазах было огромное напряжение. — Вот только решу сферическую гармонику…

Его бас угасал. Он подпер голову руками и некоторое время молча сжимал виски. Потом медленно положил пальцы на клавиши биоконтактного проектора.

— Сейчас… Сейчас… — Он преодолел оцепенение и мгновенно решил сложнейшее уравнение четырехмерного анализа. Энергичным движением руки набросал схему и встал: — Вот цепь истечения! Геоны преобразуются в электронный ток. Роботы станут антеннами. В конце геон-распада они сгорят… Зови монтажников!

Но Михаил выразил сомнение:

— Мне кажется, какая-то часть геон-материи останется в Космотроне. Почему так, не могу объяснить, но я уверен в этом…