Евгений Гильбо - Сто часов на планете Гондор

Ну вот, пошли оскорбления. Может его еще стегнуть? Чтобы меньше хамил? Но пока я раздумывал, Торн ответил:

- Что же, разговор состоялся, правда в несколько иной обстановке, но ведь это мелочи?

- Торн, я никогда не поверю, что Вы можете работать на Корпус Безопасности и быть связанным с такими типами! - выпалил Ноэль. - Вы же великий ученый, Торн, и ваше место - среди нас.

- Рядом с доктором Смитом?

- Откуда Вам известно о докторе Смите? Впрочем, ладно. То, что делает Смит, быть может не очень эстетично по нынешнему исполнению, но конечная цель благородна - раскрепостить разум человека, избавить его от нервов, от зависимости от тела, направить все огромные творческие силы на познание, на преобразование природы!

- А любовь, сомнения, любование природой, боль, страсть, страх? Все это должно быть принесено в жертву голому познанию? Но какова же тогда цель этого познания, если человеческое, все человеческое уже будет погублено? Познание как самоцель? И на эту самоцель направить все свои силы, пожертвовать собой?

- Но Торн, познание - не самоцель. Бросив на это все силы человечества, каких высот в овладении природой мы сможем достичь! Человек еще никогда так не властвовал над природой!

- Вот Вы сами и сказали, Ноэль, это слово - ВЛАСТЬ. Вот конечная цель, к которой вы сознательно и бессознательно стремитесь. Не познание суть жизни для Вас, оно лишь инструмент. Вами движет голая, гипетрофированная воля к власти. Ей вы готовы принести в жертву все чувства, свободу, самое человечество и самую Вселенную! Вы не хотите жить в мире с природой, Вы хотите властвовать ею. Вы не хотите жить в мире с человечеством, Вы хотите заставить его жить по своим представлениям. Вы не хотите принимать мир таким, каков он есть, Вам нужно сотворить свой новый, по своим правилам игры, и ради этого Вы готовы взорвать старый! Вы присвоили себе божественное право творения, а вслед затем - божественное право казнить и миловать, распоряжаться людскими судьбами в своих высоких целях. Вы параноики, Ноэль, неужели же Вам этого не понятно?

Ноэль съежился и исподлобья глядел на Торна. Похоже, крыть ему было нечем?

- Послушайте, Торн, все не так просто. Наша конечная цель не власть, но свобода. Свобода, поверьте! И есть великое препятствие на пути этой свободы - Империя. Она консервативна, она - тормоз научного прогресса, начиная с самого начала Космической эры. Она не делает различий между религией и наукой, она не дает разрушать отжившее. Ее власть авторитарна, и держится на силе, на том же корпусе безопасности. Она не терпит инакомыслия, особенно среди ученых. Она охраняет границы свободы - да, довольно широкой, но ограниченной свободы. А наша цель - смести эти границы. Свобода познания, свобода воли, свобода действий свободных людей!

- Свобода без границ - миф, - отвечал Торн. - Границы свободы заложены самою природой человека. И надо всегда придерживаться этих природных границ. Нельзя давать человеку мало свободы - это сушит его душу, губит творческие силы. Но нельзя давать и слишком много - ибо тогда он будет волен творить зло другим. А это зло сужает свободу и права других, и тогда абсолютная свобода медленно превращается в свою противоположность - страшную и униженную несвободу поруганного человека.

Торн перевел дыхание и продолжал с новой силой:

- Шестьсот лет охраняет империя естественные границы свободы. Да, она иногда прибегает к насилию, да ей приходится что-то ограничивать, принимать не всегда эффективные волевые решения. Но если когда-нибудь Империи суждено погибнуть, то гибель эта начнется с абсолютной всеобщей свободы, за которой наступит хаос всеобщего взаимного насилия и подлинной несвободы. И пройдут столетия, пока удастся вернуться к границам нормы, пока восстановится нынешнее положение вещей и нынешнее процветание. И поэтому я - не с Вами, я - с теми, кто стоит на страже Империи!

Ага, это значит - со мной. Интересно, это он оказывается так долго объяснял этому типу, почему он не за мятежников, а за Империю? У нас, военных, с этим все же проще - раз дал присягу на верность Империи, так и выбирать не приходится: вот друзья, а вот враги. А им, гражданским, надо по этому вопросу так долго спорить! Может решить этот вопрос проще ввести для гражданских присягу на верность Империи, и дело с концом? Почему начальство до этого еще не додумалось?

Но во всяком случае, пора прекращать эту болтовню.

- А я, - говорю, - присягал государю, и дело с концом. Поэтому мое дело навести здесь порядок и покончить с мятежниками. Доспорите в другой раз, хотя как не спорь, кто против Империи, тот против Человечества. Мне надо прорваться на базу, где главные силы, мне надо узнать, как отключается внешняя защита. Как это сделать?

Я подбросил в руке парализатор и направил его на Ноэля.

- Вот, - пробормотал он, - с кем Вы связались Торн! Грубая сила...

Я пнул его ногой, демонстрирую эту самую грубую силу. Он дернулся и еще больше сжался в комок.

- Вы меня не убъете, - произнес он, - пока я Вам не расскажу того, что знаю. А я не буду рассказывать, вот и все. Скоро нас найдут, и я буду нужен Вам живой уже только для того, чтобы быть заложником, чтобы мою жизнь Вы смогли поменять на собственную и жизнь ваших спутников. Я помогу Вам остаться в живых. И Вы увидите, что этого вполне достаточно, - теперь он глядел на меня тверже.

- Ну нет, - ответил я. - Заложников набрать я еще успею. А тебя я сейчас буду убивать. До утра - долго и старательно убивать. И к утру смерть тебе покажется таким блаженством, что ты будешь о ней молить и расскажешь мне все тайны только за то, чтобы я отпустил тебя на тот свет.

У меня получилось так убедительно, что даже Торна пробрала дрожь. Глаза Ноэля опять наполнились страхом. Он смотрел на меня как затравленный зверь. Я изобразил взгляд, который видел у телесадистов в сериалах на Земле. Ноэль струхнул окончательно. Тогда я медленно стал засовывать за пояс парализатор, а потом также медленно закатывать рукава своего серого мундира, не сводя с Ноэля кровожадных глаз. Он стал хватать рукой траву, ну лице его изобразился отчаянный страх, и оно стало иссиня-красным. Я улыбнулся жестокой улыбочкой и оскалил зубы. Похоже, мэтру не приходилось встречаться с насилием, кроме как в телесериалах, и на него все это произвело крутое впечатление.

Наконец, я сделал шаг вперед и занес над ним ногу. Нервы у бедняги, наконец, сдали.

- Постойте, постойте, - заверещал он. - Я расскажу, я собирался рассказывать!

Я пару раз пнул его, как бы еще не отойдя от запала, и произнес:

- Расскажешь, но сначала будет воспитательное мероприятие. А то ты очень много болтал не по делу.

- Нет, постойте, нет! Я боюсь, что если Вы меня изобьете, я буду не в состоянии все рассказывать, я могу потерять память!