Мэрион Брэдли - Призрачный свет

Немного поколебавшись, Труф положила свою ладонь на его, и Джулиан с уверенностью повелителя сжал ее пальцы. Труф сразу почувствовала исходящую от Джулиана силу, и по всему ее телу пробежала легкая дрожь.

— Я уже начал подумывать, не написать ли мне самому, но с моими посредственными литературными талантами далеко не уедешь, — продолжал говорить Джулиан. — К тому же нет лучшего способа узнать Торна Блэкберна, чем писать о нем.

Труф стояла рядом с Джулианом в просторной комнате, которую Джулиан не включил в первоначальный осмотр. Тщательно оштукатуренными, чисто выбеленными стенами и высоким потолком она удивительно напоминала сельскую школу. Здесь было несколько шкафов с книгами, два длинных библиотечных стола, но самым интересным предметом являлась картина, висящая над камином. На ней был изображен Торн Блэкберн во всех своих магических регалиях.

— Очень помогает, когда можешь позволить себе не только дать объявление в газете или журнале о покупке какой-нибудь вещи, но и купить ее. Удивительно, как часто холодную наличность предпочитают самым горячим воспоминаниям. Так говорить, разумеется, цинично, но, сказать по правде, я очень рад, что смог купить многое из того, что здесь есть. И никакой гордыни я при этом не испытываю, скорее наоборот, я чувствую себя униженным.

Несмотря на краткость знакомства, Труф показалось, что этого качества у Джулиана Пилгрима быть не может. Точно так же нельзя говорить о застенчивом орле и покорном тигре. Она перевела взгляд на портрет, пытаясь скрыть от Джулиана свое восхищение им, Труф не хотела выглядеть очарованной школьницей.

Торн Блэкберн стоял босым, в зеленой мантии, отороченной волчьими шкурами и расшитой золотыми буквами древних рун. Его широкий, отделанный драгоценными камнями пояс с тяжелыми золотистыми кистями сразу напомнил Труф шторы.

Руки Торна Блэкберна были скрещены на груди. В одной он держал скипетр, верхнюю часть которого украшало изображение крылатой Изиды в круге, в другой — короткий меч. На рукоятке его красовалась звезда Давида, а по всему лезвию были искусно выбиты какие-то магические символы. Труф сделала вывод, что, несмотря на все навороты, сама магическая система вероучения Блэкберна, если таковая и была, в смысле символики стремилась к католицизму.

Светлые волосы Блэкберна были перехвачены золотой лентой с золотым же диском, по всей видимости символизирующим солнце. Взгляд зеленых глаз Блэкберна был устремлен ввысь. В довершение всего художник, видимо адепт Блэкберна, счел крайне необходимым нарисовать вокруг головы нимб.

Общее впечатление от картины складывалось довольно убогое — третьеразрядный шарлатан, неумеренно начитавшийся магических книжек и возомнивший себя Спасителем. Удручающее зрелище.

Но чего-то на картине не хватало.

— А где же ожерелье? — спросила Труф Джулиана и увидела его пораженный взгляд.

— Мне показалось, вы сказали, что не имеете понятия о работе Блэкберна.

Труф молча проклинала себя за то, что не прикусила вовремя язык и сболтнула лишнее. Она сделала самое худшее, что только могла, — дала Джулиану повод подозревать, что знает о наличии блэкбернианы и о том, что там должно находиться.

Джулиан огорченно пожал плечами.

— Признаю, кое-чего здесь не хватает. — Он засмеялся. — Перстень и ожерелье должны быть здесь, вы правы. О них упоминается в литературе о Блэкберне, но, как вы впоследствии поймете, это не прижизненный портрет, он написан по памяти и фотографиям. Снимков ожерелья и перстня у меня нет, поэтому я попросил художника опустить их. Я их присоединю к своей коллекции позже, если они когда-нибудь обнаружатся. — С очаровательной улыбкой он посмотрел на Труф, и она почувствовала, что тает. Это еще не любовь и даже не желание, просто Джулиан был более настоящим, чем другие. Труф захотелось тут же отдать Джулиану и перстень, и ожерелье просто потому, что тому будет приятно иметь их у себя, но сдержалась. Нужны они Труф или нет, скорее всего, подозревала она, нет, но ее воспитание и тренировка говорили, что не стоит доверять первому впечатлению. Труф решила подождать и посмотреть, что будет дальше.

— В любом случае, здесь, в этих четырех стенах, находится почти все, что осталось на земле от Торна Блэкберна, магистра звезды моря: фотографии, его вещи и письма. В этих шкафах собраны все книги, в которых упоминается о нем. Есть также копии его газеты "Голос правды". — Джулиан обвел рукой книжные шкафы, где стояли самые разные книги: от дешевых карманных изданий до фолиантов с золотым тиснением на корешках, украсивших бы любую, самую изысканную библиотеку.

— Вы знаете, мне очень жаль, что он исчез, — продолжал говорить Джулиан. — В этом поместье черт ногу сломит, и многое так и останется непонятным до тех пор, пока Врата Тени не станут достоянием государства и разгадкой не займутся всерьез. Но это случится не раньше, чем в следующем веке. А сейчас прошу вас чувствовать себя здесь как дома и заниматься своей работой. И пожалуйста, не забудьте, что я был бы счастлив, если бы вы воспользовались моим гостеприимством, Труф. Надеюсь, что когда-нибудь окажу вам и более существенную помощь. — Он помедлил. — Вы, может быть, даже не подозреваете, как я иногда могу быть полезен.

Нужно быть столбом, чтобы не понять, на что намекал Джулиан, и Труф снова поймала себя на том, что улыбается в ответ.

— Я пока… не знаю, — совершенно неожиданно для себя залепетала Труф. Ведь она еще совсем не знала этого Джулиана. То, что он поклонник ее отца, это яснее ясного. Именно поэтому ему и не стоило доверять. — Коллекция действительно великолепная, Джулиан. И очень кстати, ведь я действительно была в затруднении, не знала, с чего начинать. Нет, я очень довольна — все складывается просто замечательно.

Джулиан взял ее ладонь в свои руки.

— Можете пользоваться ею столько, сколько вам нужно. Ну так как, вы остаетесь?

— Ну… — снова замялась Труф, и Джулиан, видя ее нерешительность, предложил компромисс:

— Тогда останьтесь хотя бы пообедать, мои друзья будут рады познакомиться с вами. Другого случая убедить вас в нашей правоте у нас не будет.

Прямой, немигающий, как у змеи, взгляд Джулиана, его просительный тон, приятная, обворожительная улыбка обезоруживали Труф. Хотя она и понимала, что, принимая приглашение, она дает согласие на нечто большее, чем просто обед, отказаться было невозможно. Труф вновь почудилось, что ей бросают вызов. Она примет его, потому что знает свое предназначение.

— Ну хорошо, — ответила Труф, сразу почувствовав, что ее нежелание куда-то исчезло. — С удовольствием, — прибавила она.