Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга первая

Эрмэ! Империя!

Ловушка, в которую легко попасть. Из которой так сложно вырваться. Но и вырвавшись, он словно б оставил там, под давящими сводами Императорского дворца, словно отгрызенную лапу в капкане, большую часть себя. Лучшую.

И лунное серебро волос — еще одна несмываемая метка муки.

Что все ворье Раст-Танхам тому, кто знал изощренную жестокость Властителей? Да, в сущности, ничто. Что ледяные воды Файми? Не больше, чем временное неудобство.

Ах, Дагги, какого черта ты так цепляешься за жизнь? Да разве она этого стоит?

Он, вздохнув, обвил пальцами рукоять кинжала, спрятанного на поясе. Ах, раньше б вспомнить о нем, быстрым жестом воткнуть сталь в сердце Эльяна, обрывая дыхание черной души. Отчего ж не посмел? Оттого ли, что рано?

Выходя из тьмы на свет, к полноводной реке проспекта, он не мог скрыть, отразившихся на лице растерянности и горечи, и рука не могла отпустить рукояти кинжала.

Он шел, спеша, бросая короткие взгляды на витрины дорогих магазинов, отмечая блеск шелков и бриллиантов, эту бьющую по глазам роскошь! Казалось, он не успел отвыкнуть от этого. Но все же отвык! И били набатом немыслимые цены.

Раст-Танхам могла себе позволить то многое, чего не могла позволить Рэна. На миг остановившись у прозрачного стекла Да-Деган залюбовался туфельками изысканной работы, над которыми колдовал искуснейший ювелир. Стилеты каблуков, изящное плетенье нитей серебра, шелковый блеск алмазов и сапфиров превращались в режущее глаз сияние шедевра!

Усмехнувшись, поспешил прочь, разглядев цену. Что ж, немногим меньше, чем цена Форэтмэ. Как раз та сумма, что предлагал владелец Иллнуанари. Ну, в разуме ли люди, способные приобрести это? Да и к чему?

Бриллиант — камень жестокий. Холодный, не имеющий тепла. Только блеск и сияние бездушия. Дорогой. Манящий. Обманный. Как не обрезаться об острые искры света?

Уходя от Анамгимара, пытаясь избежать встречи, он делал крюк. Взглянув на часы, Дагги только досадливо поджал губы. Время улетало кружившим на ветру листом. И нужно было торопиться.

Он свернул на улочку, шедшую берегом канала, припустил по мощеному камню чуть не бегом, огибая нередких прохожих. Ночью столица кутила. Текли по тротуарам людские потоки, гуляли влюбленные парочки.

— Дьявол, Пайше! Ну почему ты не сказал этого раньше?

— Я не думал, что это важно, мадам!

— Это — важно! Значит, Доэл удержался при Ордо? Это как раз то, что надо. Раз так, мы закрепимся на Рэне. Я всю голову сломала, кого послать резидентом. Нужен человек, которого б Аторис не считал опасным и не держал за чужака.

— Мотив и веская причина?

— Да, золотко, да! Мы должны не вызывать подозрений. Мало нам, что на Раст-Танхам на нас косятся? Того гляди, ляпнет какая — либо псина, что того — то человека видели в нашем светлом обществе. И — пиши «пропало».

— Но чем-то нам Доэл поможет?

— Он, конечно прост и прямолинеен. И будем говорить прямо, помочь этот факт может лишь косвенно! Но он был моим мужем когда-то. А этакой возможности я не упущу. Что ж вспомним былое, и тряхнем стариной! На Рэну полечу я.

— Бабы — дуры, — холодно заметил юнец, — Фориэ, вся Аято знает, что вы работаете на Стратегов!!!

— Что с того? Я хочу быть рядом с мужем и сыном. Не веришь?

— Вы четыре года о них не вспоминали!

— Ерунда! Я просто не могла попасть в Закрытый Сектор. Чем не мотив для сотрудничества со Стратегами?

— Обожжетесь!

— Пайше! Вот так нахально обсуждать мои решения я не позволяла.

— Штаб мы тоже перенесем на Рэну? — ехидненько заметил юноша. — Или вы здесь оставите кого-то вместо себя?

— Я не самая важная птица, — заметила Фориэ спокойно. — Да и женщинам контрабандисты не очень доверяют. Думаю, шеф пришлет сюда кого-нибудь. Кто здесь будет больше на месте. Кстати, как твое сотрудничество с Оллами? Ты передал Гайдуни наше предложение?

— Ага, — отозвался юнец, — передашь тут…. Еще б найти момент просветления в сумасшедшем доме!!! Что б подойти и сказать. Один Дагги Раттера чего стоит!!! Попадешь под горячую длань, так мокрого места не останется! К тому ж контрабандистам известно, сколько за головы Стратегов платит Иллнуанари. Ох, Фориэ, и так неладно, что гуляем мы с вами вдвоем. Не ровен час нарвемся на головорезов Анамгимара.

— Пайше! Я же просила!

— Просили, мадам. А у просьбы есть значительное отличие от приказа.

— Уши тебе надрать….

Да-Деган, усмехнувшись, помотал головой. Выйти б из тени, поклониться галантно, заметив "какая встреча". Лучшим призом было б удивление на лице Фориэ Арима. Но некогда. Некогда! Да и незачем некоторым знать, что он любитель подобрать неосторожно брошенные слова.

Но что за день! Ох, смеется, лукавит, улыбается ему Госпожа Удача, сбросив с лица маску надменной Фортуны. И что за вечер!!!

Он нырнул в незаметную арку серого дома, отпуская от себя все что было, спустился по узенькой лестнице в подвал. Дорогу перебежала наглая крыса, остановилась, шевеля усами, словно здороваясь и, пискнув, метнулась прочь в темноту коридора. Что и сказать — обстановочка!

Отчего-то тревогою сжало сердце. Бежать бы! Бежать! Куда угодно — на край света. На обратную сторону Вселенной. В преисподнюю, ко всем чертям! Только прочь отсюда!

Он закусил губу. Прислонившись затылком к стене, попытался утихомирить чувства. Тревога текла по жилам вязкой массою. И все ж не идти было нельзя.

Он прошел до конца, шагнул за хлипкую дверь, плотно закрыв ее за собой.

В приемной — белые стены, голубоватый потолок, неяркое свечение стеклянных шаров. И вся комнатка — два на три шага, а напротив первой еще одна дверь — толстый слой металла, который не сразу возьмет и лазерный резак. Он постучал, как было условленно — три тихих, три громких удара, пауза и еще удар.

Дверь отворилась, словно по волшебству, по глазам ударил яркий свет, ослепляя. Несколько секунд он стоял, не решаясь войти. И лишь разглядев хозяина понял, что опасности от того не исходит никакой.

Невысокий, хрупкий, с огромными глазами, словно б подведенными черным. И около зрачков такая нереальная, нечеловеческая сиренева, как у выбравшихся из-под земли после долгой зимы лепестков подснежника. И падают на плечи сиренево — лиловые пряди волос, на которых нет и следа краски. И красота уточненного, молодого лица так же трепетна, как красота первых дней весны.

Тэнокки!!!

Сколько раз он встречал подобных людей, и каждый раз поражался вновь и вновь. Им бы силу. Но не было в хрупких изящных телах силы. Только кротость, покорность судьбе. Почти полное отсутствие воли, вопреки сиянью разума в очах.