Полина Копылова - Преданные и предатели (Летописи святых земель - 2)

- То есть как пусто?

- Эмарк, не знаю, как объяснить тебе. Я сам не могу это понять. Там остались камни с рунами, и я шел по ним - это было легко: Я уходил все дальше и дальше в лес, и руны говорили мне, что все меньше дней пути остается до сторожевых крепостей и лесных цитаделей. Ели становились выше и гуще. Помнишь, в летописях говорится, что в последний день пути должны засиять звезды меж их ветвями... Небо и вправду казалось очень темным, и это вселяло в меня надежду. И вот миновал последний день, так сказали руны на последнем камне, вокруг тянулся все такой же непроглядный, дремучий лес. Я шел очень долго и не находил камней в тех местах, где когда-то были перекрестки. Эти камни указывали дороги, которые никуда не вели. Также я видел множество звериных следов, но ни человек, ни Этарет, ни чудовище не попадались мне на пути.

- Ты звал Силу?

- Сначала она велела мне войти глубже в лес. Я подумал, что, может, я неправильно читаю руны. Я зашел очень далеко, в самые дебри. Лес был все тот же, все те же ели, и - никого. Мне даже пришла в голову мысль, не ушли ли они в другой мир, раньше нас разглядев опасность, ведь они намного превышают нас в мудрости. Я спросил Силу, и она дала ответ, что это не так; что мы, Этарет, суть ее воплощение. Цельное и неделимое. Эмарк! Великие Боги... - Он вдруг схватился за голову. - Я понял...

- Что?

- Я понял, понял, в чем дело! Только сейчас, когда стал рассказывать. Когда мы ушли на равнину, а они остались в лесу, вот тогда-то и произошло разделение, тогда-то и было нарушено равновесие... Все, кто остался в лесу, погибли.

- Но почему до сих пор живут те, кто ушел на равнину?

- Потому что их черед пришел только сейчас. То есть наш черед. Мы сами провели трещину между собой и Силой, мы сделали это тысячу лет назад. И черный пес, который вывел нас к Сарчу, не был Силой, он был чем-то другим. Возможно, он был Нуат. А возможно... возможно, он был тем самым Злом... Злом, которое пришло в мир тысячу лет назад, которое вселилось сначала в нас, а потом уже и в людей. Да, людьми она овладело позднее, когда мы достаточно ослабели и сделались настолько уязвимы, что нас стало возможно истребить, дабы тем самым нарушить равновесие этого мира. А еще я видел Нуат. Когда я получил ответ от Силы и не понял его, когда я вообще ничего еще не понимал и начал отчаиваться, я позвал Нуат и спустился к ней. Знаешь, она обрела способность видеть солнце. Она видит его глазами червей и растений, только для нее оно просто бесформенное пятно, темно-рыжее и очень жгучее. Она показала мне будущих людей, У них мертвые лица цвета земли. Они носят золото, багрянец и карбункулы, которые суть знаки их грядущих славных деяний. И чем глубже в будущее погружался мой взор, тем уродливее выглядели эти люди. Последние, я видел их уже нечетко, напоминали закованных в золотую броню монстров. Они были увешаны тысячами фигурок с рубиновыми глазами. Эти фигурки изображают тех, кого они погубят... Я видел небо, каким оно будет через тысячу лет, оранжевое, в алых тучах, с медной огромной луной, рога которой как бы омочены кровью. Я видел очень много, но видения Нуат плохо запоминаются. Я лишь запомнил свой страх и плотный, как нагретая вода, воздух того мира, который был мне явлен... Тогда я подумал, что надо бороться, изо всех сил бороться с ними... Но я не знаю, есть ли в этом смысл...

- Окер, борьба очистит нас, Сила снова будет с нами, как раньше. Борьба, быть может, продлится века, но мир станет чист. И мы очистимся вместе с ним. Ты видишь этих людей? Они были такими же тысячу лет назад. Близость Этар сохранила их. Надо сражаться. Это единственный выход. Сила ведет мир к Свету. Мы многократно удлиним этот путь, если отступим. Но отступать нам нельзя. Сколько можно прозябать в сумеречных мирах!.. Надоело!

- Тебе легко говорить, ты не бродил по пустому лесу. Хорошо, ну а что там, в Эманде? Они ищут меня?

- Да. Тебе нельзя там появляться. Лучше бы где-то укрыться. И вот еще что... Окер, я даже не знаю, как тебе сказать...

- Кто-то из моих близких попал в беду? Я даже догадываюсь, кто именно... Элас?

- Да. Он покушался на королеву... Эмарк рассказал, как знал, всю историю несчастного Эласа.

- И после этого ты говоришь, что мне нельзя там появляться? - Окер странно засмеялся. - А где же мне еще быть? Эзель говорил, что Эласа замучили до полусмерти. А я, значит, должен где-то сидеть и прятаться?

- Ты должен поправиться по крайней мере.

- Раны заживают так медленно... Ну, положим, еще на неделю я мог бы задержаться в Сарче. Здесь достаточно глухо, чтобы ничего не опасаться. Но потом надо перебираться на равнины. Ты можешь несколько дней побыть со мной? Боюсь, мне понадобится помощь, и не хотелось бы просить чужаков.

- Да. На самый крайний случай мой слуга знает, где я. Он найдет способ переправить весть.

- Слуги теперь ненадежны. Даже Зов Покорности на них не действует... Может быть, мы с тобой что-нибудь придумаем за эти несколько дней. Я начинаю склоняться к мысли, что, быть может, стоит попробовать вести эту войну по людским правилам.

- Почему?

- Потому что нам важно любой ценой укрепиться и отстроить заново ту твердыню, которая раскололась. Эманд - глыба кремня, ты помнишь? Сейчас простолюдины все заодно, мы же, напротив, разобщены, потому что запуганы. Мы должны все изменить. Нам следует сплотиться, а люди пускай боятся.

- Я понимаю.

- Этого можно добиться, используя человеческий опыт и все те средства, к которым в борьбе за власть прибегают люди. Обман, интрига, яд, подкуп. Если наши слуги продажны, почему не подкупить королевских? Если королевские фавориты хитры и коварны, почему наши дети должны сохранять благородство духа?

- А это не опасно для... для нас самих же? Мы не изменимся?

- Мы уже изменились, ведь изменился мир. И потом, разве мы намерены убивать невинных? Нет, мы хотим отомстить убийцам. Это по крайней мере справедливо, Эмарк.

- Я согласен с тобой. Об этом надо серьезно подумать.

Гости съезжались в Цитадель на ночной праздник, съезжались еще засветло. Улицы на два-три квартала перед мостом были запружены золочеными возками, эскортами, носилками. Весь этот водоворот втягивал потихоньку в Цитадель экипажи, с помощью умудренных опытом лакеев и маршалков размещались в многочисленных дворах. Всюду горели плошки, обливая оранжевым светом гостей в златотканых густо-красных, шафранных, коричневых или сливочно-белых одеждах зеленое и синее тут меркло, превращаясь в серое или черное, серебро тускнело. Покачивались головные уборы куртизанок, белели их обнаженные плечи. Ходуном ходили плюмажи на шляпах раскланивающихся мужчин. Шум и смех слышались отовсюду. Белые мраморные лестницы щедро освещались канделябрами. Золотая бахрома полотнищ с вытканными на них изображениями зверей мерцала и шевелилась в теплом сквозняке. Все обещало хмельную, веселую ночь, полную игр и непристойных шалостей, вспоминать о которых приятно и мужчинам, и женщинам, если они не ханжи.