Журнал «Если» - «Если», 1998 № 10

Де Грут убрал ноги со стола и наклонился к молодому коллеге. Постучав пальцем по одной из фотографий, он понизил голос до шепота:

— Об этом знают только девять человек во всей стране. Мы еще ничего не сообщили прессе и даже не поместили сведения в Сети… — Он сделал драматическую паузу.

— Что же это? — спросил Мартинсон, тоже наклоняясь.

— Так называемая комета обращается вокруг Юпитера.

Мартинсон раскрыл рот.

— Это не естественное явление, — продолжил де Грут. — Мы обратились в НАСА, и их специалисты проанализировали движение объекта. Он пересек Солнечную систему по гиперболе, потом ускорил движение, сменил траекторию и лег на эксцентрическую орбиту вокруг Юпитера. За последние три дня орбита его вращения стала круговой.

— Разум! — пролепетал Мартинсон и зажмурился от ужаса.

— Что же еще… — задумчиво произнес де Грут. — Поэтому вам поручается установить с ним радиоконтакт.

Брайену Мартинсону было неуютно в подземелье. Прежде чем оказаться здесь, он преодолел четыре контрольно-пропускных пункта. В этой душной комнате его караулил огромный сержант морской пехоты в полном обмундировании, с внушительным револьвером в кобуре, невозмутимый, как робот. Но больше всего Мартинсона смущала мысль, что прямо у него над головой, в Овальном кабинете, работает президент Соединенных Штатов.

Женщина, сидевшая перед ним, имела такой суровый вид, что ей пристало бы повести в бой целый полк морской пехоты. Кстати, в ее карьере случалось и такое. Теперь на Джо Констанцу была возложена еще более весомая ответственность.

— Говорите, перед нами космический корабль, пилотируемый разумными инопланетянами? — спросила она твердым, как алмазный резец, голосом. На ней был деловой голубой костюм, единственное украшение представляло собой бронзовую эмблему морской пехоты на лацкане — якорь на фоне земного шара.

— Да, космический корабль, — ответил Мартинсон.

— Он не отвечает на ваши послания?

— Нет, но…

— Кто позволил вам выходить на связь? — резко спросил третий участник разговора — субъект со стертой внешностью, с зализанными назад светлыми волосами, в очках без оправы, придававших ему совиный вид.

Нервно откашлявшись, Мартинсон ответил:

— Разрешение установить контакт дал доктор Оджилви, руководитель секции радиоастрономии Национального научного фонда. Они нас финансируют, поэтому…

— Но это вопрос национальной безопасности! — повысил голос зализанный.

— Скорее, глобальной, — поправил его Мартинсон.

Констанца и зализанный непонимающе уставились на него.

— Сегодня утром космический корабль сошел с юпитерианской орбиты, — сообщил Мартинсон.

— Он направляется сюда… — прошептала Констанца.

— Нет, — возразил Мартинсон. — Корабль выходит из Солнечной системы. — Не дав им облегченно перевести дух, он добавил: — Но нам передано сообщение.

Он вынул из кармана магнитофон.

Мартинсон понимал, что волнуется отнюдь не потому, что находится в Белом доме. Виной тому было послание. Истолковав его советнику по национальной безопасности, он позволил отконвоировать себя наверх, в Овальный кабинет.

В жизни президент оказался не таким рослым, как на телеэкране, зато лицо с квадратной челюстью было сверхузнаваемым. В особенности «глаза-лазеры», разрекламированные прессой: они мгновенно впились в Мартинсона. Про себя он назвал президента «рентгеновский аппарат».

Правда, когда Мартинсон вторично изложил ситуацию, президент несколько смягчился.

— Выходит, эта штуковина нам не угрожает? — спросил он.

— Нисколько, сэр. Напротив, это редчайший шанс!

— Запустите еще раз пленку, — попросил президент.

Мартинсон надавил на кнопки магнитофона.

— Я сразу включу английскую часть, — предложил он. — Они передали одно и то же послание на сотне с лишним языков.

В кабинете зазвучал сочный, приятный баритон.

— Приветствуем англоязычных жителей Земли. Мы рады обнаружить разум во всех уголках Вселенной, где он только может существовать. Закончив исследование вашей планетной системы, мы покидаем ее, следуя дальше по своему маршруту. В знак уважения и доброй воли готовы ответить на один вопрос, предложенный вашей планетой. Задайте любой вопрос по своему усмотрению — и мы дадим на него исчерпывающий ответ. Но вопрос может быть всего один. У вас есть семь дней, чтобы выйти с нами на связь. После полуночи по Гринвичу седьмого дня ответа уже не последует.

Президент тяжело вздохнул и пробормотал:

— У них есть чувство юмора.

— Мистификация! — пробасил генерал авиации. — Все это придумали «яйцеголовые», чтобы выбить для себя побольше денег.

— Обидно слышать, — парировал Мартинсон с натянутой улыбкой.

— Ваши приемники тоже зафиксировали сообщение: оно прозвучало на широком диапазоне частот. Прикажите собственным специалистам проследить, откуда шла трансляция, — и вы сами убедитесь, что ее источник — инопланетный космический корабль.

Генерал скис.

— Значит, вы уверены, что это всерьез? — спросил президент.

— Да, сэр, уверен, — ответил Мартинсон. — Хотя верится в это с трудом.

— Неужели только один вопрос… — пробормотал советник президента по науке, чью лекцию Мартинсон однажды слушал в Массачусетском технологическом институте.

— Да, они ответят всего на один.

— Но почему? — спросила Констанца, нахмурив брови. — В чем тут фокус?

— Наверное, мы могли бы их спросить, почему они нас так ограничили, — предложил советник по науке.

— И исчерпать этим квоту? — возразил Мартинсон.

Президент посмотрел на советника по науке.

— Фил, сколько времени понадобится, чтобы добраться туда и установить непосредственный контакт с инопланетным кораблем?

Тот печально покачал лысой головой.

— Средств на отправку пилотируемой экспедиции мы не соберем и за десять лет. Даже автоматическая станция будет лететь к окрестностям Юпитера примерно два года.

— Они покинут Солнечную систему всего за неделю, — уточнил Мартинсон.

— Один вопрос… — задумчиво произнес президент. — Что бы такое у них спросить?

— Очень просто, — заговорил генерал авиации. — Давайте узнаем, как работает их двигательная система. Раз они совершают межзвездные перелеты, значит, владеют невероятной энергией. Если и мы ею овладеем, то весь мир будет у нас вот где! — Он показал кулак.