Дорис Писерчиа - «Если», 1993 № 04

Он произносил это несколько раз, когда считал момент подходящим, медленно, подчеркивая слова ритмичным постукиванием руки о стол.

Маленькая Мисс попросила разрешения выступить на стороне Эндрю. Ее назвали полным именем, которого Эндрю никогда раньше не слышал:

— Аманда Лаура Мартин Чарни может предстать перед судом.

— Благодарю вас, ваша честь, — сказала она. — Я не юрист и не не умею гладко говорить, но надеюсь, вы прислушаетесь к смыслу, не обращая внимания на стиль.

Попробуем понять, что означает для Эндрю «быть свободным». В определенном смысле он уже свободен. Думаю, что прошло лет двадцать с тех пор, когда кто-то из семьи Мартин отдал ему последний приказ.

Но мы можем, если захотим, приказать ему сделать все, что угодно, управлять им так грубо, как пожелаем, потому что он наша собственность, наша машина. Но зачем так поступать, если он долго и верно служил нам и заработал для семьи приличную сумму? Больше он нам ничего не должен. Долг лежит на нас.

Даже если Эндрю выиграет процесс, он все равно останется в семье и будет служить нам, как служил раньше. Но добровольно. Для вас — это пустая формальность, игра словами, для него — великий Символ.

Судья сдержал улыбку.

— Я понял вас, миссис Чарни. Но дело в том, что не имеется ни близкого по смыслу закона, ни соответствующего случаю прецедента. Есть, однако, высказанное предположение, что лишь человек может насладиться свободой. Я могу сформулировать новый закон, который, правда может быть отменен более высоким судом, но я не могу равнодушно отмести упомянутый аргумент. Я хочу обратиться к роботу. Эндрю!

— Да, ваша честь.

Эндрю впервые заговорил на процессе, и судья на мгновение удивился человеческому тембру его голоса. И спросил:

— Почему ты хочешь стать свободным, Эндрю? Что ты вкладываешь в это понятие?

— Вы хотели бы быть рабом, ваша честь? — спросил Эндрю.

— Но ты не раб. Ты прекрасный робот, можно даже сказать, гениальный робот, как мне дали понять, способный к проявлениям артистизма, равного которому нет и у человека. Что бы ты стал делать, если б оказался свободным?

— Возможно, не больше, чем делаю сейчас, но с большей радостью. Здесь уже было сказано, что только человек может быть свободным. Но мне кажется, что свободным может быть тот, кто желает свободы. А я хочу свободы.

И именно эта фраза дала намек судье. Главное положение в судебном решении звучало так: «Не имеется оснований лишать свободы любое существо, чей разум развит в достаточной степени, чтобы осознать эту концепцию и выразить свое желание».

И в конечном итоге это судебное решение было утверждено Всемирным Судом.

8

Сэр остался недоволен, и его резкий голос вызвал в Эндрю такое чувство, как будто у него произошло короткое замыкание.

— Мне не нужны твои чертовы деньги, Эндрю, — сказал он. — Я возьму их лишь потому, что иначе, как я вижу, ты не будешь чувствовать себя свободным. С этого момента ты можешь сам выбирать себе занятие и делать только то, что тебе нравится. Я не стану отдавать тебе приказания, кроме одного, последнего — делай, что хочешь. Но я продолжаю нести за тебя ответственность — это входит в решение суда. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Не кипятись, папа, — прервала его Маленькая Мисс. — Ответственность за Эндрю — не такое уж тяжкое бремя. Ты же знаешь, что тебе ничего не придется делать. Об этом позаботятся три закона роботехники.

— Как же тогда он может быть свободен?

— А разве люди не связаны своими законами, сэр? — спросил Эндрю.

— Я не намерен вдаваться в дискуссию, — сказал Сэр. Он ушел, и с тех пор Эндрю почти не видел его.

Маленькая Мисс часто заходила навестить Эндрю в построенный и обставленный им небольшой домик. Конечно же, здесь не было кухни и ванной. Эндрю хватало двух комнат: в одной располагалась библиотека, в другой — нечто среднее между мастерской и кладовой. Эндрю получал много заказов и как свободный робот работал больше, чем раньше, пока стоимость домика не была полностью выплачена и он официально не стал его владельцем.

Однажды пришел Маленький Сэр… нет, Джордж! Маленький Сэр настоял на этом после решения суда.

— Свободный робот никого не должен называть Маленьким Сэром, — сказал Джордж. — Я зову тебя Экарю, так что ты зови меня Джордж.

Это прозвучало как приказ, поэтому Эндрю называл его Джорджем, но Маленькая Мисс осталась Маленькой Мисс.

В тот день Джордж пришел один и сказал, что Сэр умирает. С отцом осталась Маленькая Мисс, но Сэр захотел, чтобы Эндрю тоже был рядом.

Голос Сэра еще был крепок, хотя двигался он с трудом. Он едва поднял руку.

— Эндрю, — сказал Сэр, — Эндрю… не помогай мне, Джордж. Я всего лишь умираю, я не инвалид… Эндрю, я рад, что ты свободен. Я просто хотел тебе это сказать.

Эндрю не знал, что ответить. Он еще никогда не был рядом с умирающим, но знал, что вот так люди перестают функционировать. Эта неисправность не зависела от них и не поддавалась ремонту, и Эндрю не знал, какие слова нужно говорить в таких случаях. Он продолжал стоять, молча и неподвижно.

Когда все кончилось, Маленькая Мисс сказала:

— Знаешь, Эндрю, могло показаться, что в конце своей жизни он относился к тебе с неприязнью, но ведь старый человек с трудом меняет убеждения, и ему было обидно, что ты захотел стать свободным.

И тогда Эндрю нашел нужные слова.

— Я никогда не стал бы свободным без его помощи, Маленькая Мисс, — сказал он.

9

Эндрю начал носить одежду только после смерти Сэра. Сначала он одел старые брюки, которые ему дал Джордж.

Джордж женился и стал юристом. Он вступил в фирму Фейнголда. Старый Фейнголд давно уже умер, но дело продолжила его дочь, и в конце концов фирма стала называться «Фейнголд и Чарни». Название не изменилось даже тогда, когда дочь Фейнголда отошла от дел и никто из ее семьи не занял ее место. В то время, когда Эндрю впервые оделся, фамилия Чарни только что была добавлена к названию фирмы.

Джордж старался не улыбаться, когда Эндрю одел брюки, но его спрятанная улыбка не укрылась от Эндрю.

Джордж показал ему, как пользоваться застежкой со статическим зарядом. Джордж продемонстрировал технику на своих брюках, но Эндрю был уверен, что ему потребуется немало времени, чтобы научиться делать это самому.

— Ну зачем тебе брюки, Эндрю? — спросил Джордж. — Твое тело настолько совершенно, что его просто стыдно скрывать — особенно если нет нужды беспокоиться об окружающей температуре или приличиях. К тому же, на металле брюки плохо застегиваются.