Дэвид Герролд - Сезон бойни
Я окинул ее взглядом, и выражение лица, должно быть, выдало мои мысли. Или, может быть, передо мной сидел неодушевленный маленький розовый остров, который сразу перешел к делу.
– Забудь об этом, дорогой. Сначала – разговор.
– А, черт. Неужели нельзя просто извиниться за все грехи и сразу перейти к искуплению?
– Нет, нельзя. Прежде я скажу тебе то, что должна сказать. – Вид у нее был серьезный. – Мне жаль, но это приказ президента.
– Бульк. – Я снова ушел под воду. – Ладно…
– Итак, начну с хороших новостей. Ты выбрал самое лучшее время: на Восточном побережье обед, на Западном – дневная зрительская аудитория. Гавайи ты захватил перед ленчем. Австралия получила твое представление к завтраку. Общий рейтинг был очень даже ничего, так что тебе полагается кругленькая сумма за маленький боевик. Давно мы так не смеялись на этой войне.
– Э… правда? Как я выглядел?
– Неплохо. Ты действительно растешь. Модулирующая тренировка сильно тебя изменила. Ты был очень убедителен. Я чуть сама не поверила. Но я читала инструкции, поэтому разобралась лучше твоего майора, однако ты обдурил-таки парочку деятелей из Объединенного Комитета.
– Да? Ты была в Объединенном Комитете начальников штабов?
Лиз небрежно кивнула.
– Вводила их в курс дела по бразильской ситуации. Передай мне шампунь. Спасибо. – Через несколько секунд она добавила: – Все согласились, что зрелище потрясающее. Особенно финальная сцена. Великая финальная сцена. Ты войдешь во все учебники для офицеров. – Она выдавила немного шампуня. – Мне показалось, что тебя все это сильно забавляло. Правда?
Ее похвалы слегка затянулись и выглядели чересчур неумеренными.
– Ладно, – прервал я ее. – Это упражнение ты выполнила. Теперь переходи к плохим новостям.
– Плохим? – Лиз долго и с наслаждением намыливала волосы, не обращая на меня внимания. Я начал ощущать неуверенность, и сильную. Наконец она взглянула на меня сквозь хлопья пены. – Плохие новости заключаются в том, что это политическая катастрофа.
– Насколько серьезная?
– Хуже некуда. – Она ополоснула волосы, тряхнув головой, откинула мокрые пряди с глаз и пояснила: – Граждане Квебека очень чувствительны к оскорблениям. Канадская Конфедерация скорее всего согласится с ними. Мексиканцы тоже не испытывают счастья. Президент весь вечер получает ноты. Она не просто рассержена. Все это перерастает в грандиозный дипломатический скандал.
– Подробнее можно? – попросил я. – А то сейчас я немного тупее, чем обычно.
– Квебекцы чувствуют себя отодвинутыми. Мы пользуемся их ресурсами, а славу побед оставляем себе.
– Они жаждут славы? Могу уступить им свою долю.
Проигнорировав мое замечание, Лиз продолжала: – Мы хотели… продемонстрировать их значимость. Хотели показать, что без них просто не обойтись при военных операциях. Ну, инсценировать что-нибудь такое, что хорошо выглядело бы в вечерних новостях. Для этого к твоей операции прикомандировали майора Беллуса; предполагалось показать его с наилучшей стороны – ведь он любимчик премьер-министра. Это помогло бы им на выборах в следующем месяце. Мы считали, что ты убережешь этого майора от любой беды. Легкое приятное задание – и не должно случиться ничего плохого, плохого, плохого… – Лиз покачала головой и вздохнула. – Если ты так уж хотел шума, почему просто не швырнул гранату в Палату представителей? По крайней мере, получил бы за это медаль.
– Ты же знаешь, я не люблю хлопушки, – сказал я. – Кроме того, у меня ни одной не было.
– Ладно, на этот раз ты превзошел себя, дорогой. Твой маленький розыгрыш разрастается в самый крупный международный конфликт с тех пор, как вице– президент обозвала шутом русского премьера. Президент требует, чтобы тебя отшлепали.
– Она может получить даже больше – мою отставку. В тот день, когда политика станет важнее безопасности моих людей, я уволюсь. И если политика значит больше, чем победа в войне, можешь передать ей от моего имени, что…
– Замолчи, – прервала меня Лиз. – Я уже говорила ей, что ты уйдешь в отставку, и она приказала не принимать ее. Но твоя задница будет выдрана. Это – официальная порка. Если хочешь что-нибудь сказать, подожди, пока я не закончу.
– А потом можно будет немножко пошлепать по твоей попочке? – плотоядно спросил я.
– Обсудим это позже. Покажи фокус, как языком облизывать собственные брови, тогда подумаю.
Она снова принялась намыливать голову. Я терпеливо ждал, но наконец не выдержал.
– Так что же произошло? Мне объявили выговор официально?
– Нет, – сказала Лиз. – Просто накричали. Ты тупой и несносный выскочка, неуважительный, опасный и презренный нарушитель воинской дисциплины и оказываешь дурное влияние на рядовых и сержантов.
– Я это знаю.
– И я знаю, что ты знаешь. Я просто повторяю то, что президент приказала передать тебе; она заявила все это в присутствии начальников штабов.
Ощущение было такое, будто в сердце забили кол.
– Это все? – по-идиотски промямлил я. Если было сказано что-то еще, я должен знать.
– Нет, не все. Еще они сказали, что ты проклятый дурак, который решил покривляться перед камерой, даже не задумавшись о последствиях.
– И?..
– И – ты хочешь еще? Они сказали, что ты не уважаешь честь мундира, скачешь, как проклятый педераст. Конец цитаты. Там было еще немало эпитетов в твой адрес, Джим. Ты уверен, что хочешь выслушать все?
Теперь она кончила забивать кол и принялась его раскачивать. Я поднял руку.
– Нет, достаточно. Общая картина у меня сложилась. Скажи только одно: отставку Беллуса приняли?
– Принимая во внимание сложившуюся ситуацию – нет.
– Вот дерьмо!
– Однако… с учетом всех обстоятельств, решили, что лучше, если отставка все-таки будет принята. Итак, да, отставку приняли.
– Великолепно. Теперь можете делать с моей задницей что угодно. Я не стану расстраиваться.
– Ты поставил в неловкое положение Соединенные Штаты.
– Ничего подобного, – твердо сказал я. Лиз пристально посмотрела на меня.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я принес присягу служить Конституции Соединенных Штатов и защищать ее. Когда меня прикомандировали к Северо-Американской Администрации, я дал слово служить и защищать экологию планеты Земля. Я не нарушил обе клятвы. Может быть, это недостойный, мелкий и неблагородный поступок – но не безответственный. Я не нарушил ни одного своего слова.
– Ладно.
– Что? И все?
– Я знала, что ты чувствуешь. То же самое я сказала и им. Но приятно услышать это от тебя.
– О-о, – озадаченно протянул я.
Должно быть, все отразилось на моем лице, потому что Лиз потрепала меня по щеке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});