Николай Симонов - Миллениум

На вопрос о том, куда воительницы дели пленных, Гита, покраснев, созналась, что они подвергли их "последнему обрезанию", наложили кровоостанавливающие повязки и отпустили с миром. Услышав о позорном наказании, к которому амазонки приговорили его соплеменников, Павлов поначалу возмутился, но сразу остыл, вспомнив о том, что перед тем, как попасть в плен, гвардейцы пытались изнасиловать Агафью.

Старший сын Верховного вождя 25-летний Кочубей проинформировал его о том, что бойцы из отряда Верховного вождя орландов готовятся встретить корабли противника камнями, бревнами и пылающими вязанками хвороста. Половина отряда во главе с самим Гонорием переправилась на плотах на западный берег с намерением устроить джурджени на месте, называемом Зыбучей горой, настоящий камнепад. Павлов попросил Кочубея принять меры предосторожности, посоветовав в случае высадки противником десанта не ввязываться в ближний бой, а отходить на Красные Камни. Кочубей сказал, что он все понял, и, не мешкая, отправился к своим товарищам.

Расстояние между "Ласточкой" и "Эсмеральдой" по-прежнему составляло не более одного километра. Через подзорную трубу Павлов видел, как "Ласточка" встала у западного берега на якорь, как к ней приблизился "Стриж" и тоже встал на якорь. Остановка могла быть вызвана тем, что перед заходом в речное ущелье Астрахан решил дать гребцам и матросам небольшую передышку. Никаких признаков высадки десанта не наблюдалось, и Павлов начал успокаиваться.

Пауза в боевых действиях продолжалась недолго — всего около часа. Снявшись с якоря, "Ласточка" направилась в устье каньона, подняв на бизань мачте треугольный парус. "Стриж" на веслах подошел к восточному, противоположному берегу, и вскоре корабль окутало густое облако дыма. Но это был не пожар, а дымовая завеса, явно призванная скрыть высадку десанта. На это указала Павлову и Сансара, посмеявшись над тем, как противник неуклюже пытается скрыть свои намерения.

Павлов приказал капитану Тарасу отцепиться от стенки каньона и на веслах выходить на середину фарватера. Как гребцы не старались, галеру медленно сносило вниз по течению. Надо было ставить на фок-мачте марсель и идти в отрыв. И тут у Павлова мелькнула мысль, что Астрахан его перехитрил, скрывая за облаком дыма тот факт, что его "коммандос", то есть бойцы отряда специального назначения, наверняка, уже давно пешим ходом идут параллельным курсом вдоль берегов речного ущелья. В подтверждение его догадки со стороны западной стены каньона послышался воинственный клич орландов: "Урал!" Несколько раз отрывисто прозвучал рог Верховного вождя Гонория. Это означало, что люди Астрахана смогли скрытно подняться на западную стену каньона, пройти до Зыбучей горы, и орланды вступили с ними в бой.

Павлов лихорадочно размышлял над тем, какое принять решение. При продвижении вглубь каньона он сильно рисковал тем, что противник обрушит на него сверху заготовленные орландами бревна, камни, горящие вязанки хвороста и тому подобное. В то же время он не без основания полагал, что после высадки десанта на кораблях противника, скорее всего, остались одни безусые юнцы-новобранцы. Выход из ситуации был только один: идти в атаку на абордаж и искать удачу в жестоком рукопашном бою. С этим предложением он и обратился к Сансаре:

— Надо атаковать корабль, который входит в Красивый каньон, и как можно скорее, пока на нашей стороне течение, внезапность и численное превосходство.

— А как же "шайтан агни кирдык"? Джурджени разнесут нас в клочья, пока мы будем с ними сближаться? — с опаской заметила Сансара.

Как бы в подтверждении рискованности его затеи раздался залп из двух артиллерийских орудий. Ядра перелетели через "Эсмеральду" и шлепнулись о воду неподалеку от носовой части. Это был явно пристрельный выстрел, и следующий залп, если бы галера продвинулась в устье каньона, ее бы, наверное, накрыл.

— Если будем стоять на месте, то они нас точно расстреляют, — подтвердил Павлов ее и свои собственные опасения.

— Надо посадить на шлюпку лучников, чтобы они прокрались к большой лодке джурджени на расстояние полета стрелы и не позволили им производить точные огненные выстрелы, — предложила Сансара.

— Идет! — согласился Павлов и приказал капитану Тарасу двигаться на веслах навстречу противнику, а перед этим спустить на воду шлюпку, на которую он назначил пять сильных гребцов, умеющих стрелять из лука. Центурион Сансара, в свою очередь, отдала приказ Урсуле и Асе, чтобы они сняли с себя тяжелые доспехи, приготовили дальнобойные луки и заложили в колчаны зажигательные и отравленные стрелы.

IV

"Эсмеральда" неумолимо приближалась к "Ласточке". Обтекаемая форма кормы и наличие запасного носового руля позволяли ей совершить внезапный для противника маневр без разворота на 180 градусов. "Ласточка" встретила атаку двумя выстрелами картечью. Свинцовые пули, буквально, изрешетили кормовую надстройку и тяжело ранили четырех воительниц. Матросы-рулевые и командиры (Павлов, капитан Тарас и Сансара) не пострадали, так как в момент атаки находились на носу галеры на площадке у запасного руля.

Над речным ущельем поднялся сизый пороховой дым, который ветром относило навстречу атакующим. Спущенная на воду шлюпка, скрывшись за пеленой порохового дыма, быстро продвигаясь вдоль берега, смогла подойти к "Ласточке" на расстояние ста шагов. Находившиеся на шлюпке бойцы, включая Урсулу и Асю, открыли стрельбу, целясь, согласно инструкции Павлова, в людей, одетых в темные одежды, то есть в артиллерийскую прислугу. Стрелы, выпущенные по высокой траектории, обрушились на канониров, не имевших на себе никаких доспехов, и мешали им вовремя перезаряжать орудия.

Стрелы, которые выпускала Урсула, были обернуты лоскутьями холста, пропитанными кедровым маслом и смолой. Перед тем, как такую стрелу выпустить, ее напарница Ася ее поджигала. Не исключено, что одна из таких зажигательных стрел стала причиной прогремевшего на носу "Ласточки" взрыва, после которого артиллерийская пальба полностью прекратилась.

Сцепившись с "Ласточкой" абордажными баграми, кошками и дреками, воительницы, ловко и бесстрашно, забрались на борт вражеского корабля и вступили в бой. Одни из них рубились секирами; другие пустили в ход метательные ножи и копья; третьи, заняв удобные позиции, без промаха били из луков.

Подчиненные Павлова, осушив весла, выбрались на верхнюю палубу и открыли стрельбу из заранее заряженных и расставленных вдоль бортов двадцати многолучевых арбалетов. В ложе такого арбалета не было отдельных стреловодов, а существовал один глубокий желоб, куда укладывался пучок из трех стрел. Тетива снабжалась специальной накладкой из толстой кожи или бронзовой полосы, название которой переводится с джурджени, как "ковш". Другие бойцы, перебравшись на вражеский корабль через борт, пустили в ход алебарды и короткие мечи.