Кристофер Сташеф - Волшебник в Мидгарде

— И мне он не знаком, — добавил Рокир. — А ведь владения моего барона лежат по соседству.

— И говорит он как-то чудно, — заметила женщина.

— Я тоже заметил, — согласился Горкин. — Ты, должно быть, издалека, чужестранец?

— Вот видишь, ты и сам это почувствовал, иначе зачем тебе обращаться к нему «чужестранец». Обычно ты называешь людей незнакомцами, — сказала женщина.

— Успокойся, голубушка Мораг, — проворчал Горкин. — То, что я о нем думаю, и как я с ним должен обращаться, — это совершенно разные вещи. Ты ведь знаешь наш закон.

— Да, и знаю, почему он таков, — вздохнула Мораг.

— Ты извини, чужестранец, — сказала она, обращаясь к Гару. — Но мы не можем позволить, чтобы к нам затесались лазутчики. Кто поручится, что однажды ночью они не откроют городские ворота и не впустят воинов Мидгарда! К тому же, если мы примем тебя к себе, то тогда мы должны будем принять и женщину, которую только что встретили на дороге, и любого, кто нам еще встретится. Если так пойдет дело, то вскоре уроженцев Мидгарда станет больше, чем великанов, и нам придется искать себе новое пристанище.

— Я отлично вас понимаю, — произнес Гар, изумившись доброте этих людей.

Ведь, по сути дела, они извинялись перед ним за то, что не могут взять его с собой. Извинялись перед потенциальным врагом!

— Возвращайся в Мидгард и скажи, что гиганты изгнали тебя, — посоветовал Горкин. — Глядишь, и примут назад.

— Да, в качестве раба, — хмуро добавил Йорак.

— Возможно, возможно, — печально вздохнул Горкин. — И все же это лучше, чем скитаться в полном одиночестве в этих диких краях, где первый встречный может приставить тебе к горлу нож.

— Только не это! — вскричали в испуге юноши, и Горкин удивленно посмотрел на них.

— Мальчики правы, — произнес Гар. — Я видел, как в Мидгарде обращаются с рабами. Мне самому чудом удалось бежать. Уж лучше я буду скитаться, подвергая свою жизнь постоянной опасности на ничейной земле, чем вернусь в Мидгард. По крайней мере здесь я могу постоять за себя!

— Неужели житье там действительно невмоготу? — спросил Горкин. По его тону было понятно, что слова чужестранца потрясли его до глубины души. — А ведь жители Мидгарда считают себя единственными настоящими людьми во всем свете. — И Горкин вновь посмотрел с высоты своего роста на Гара. — Мы желаем тебе удачи, чужак, и только добра! Это все, что в наших силах.

— Что ж, и на этом спасибо, — отвечал Гар. — И да будут боги благосклонны к вам!

После этих его слов великаны в немом изумлении воззрились на Гара, однако лицо Горкина тотчас осветилось улыбкой.

— Подумать только! Житель Мидгарда желает нам удачи!.. Значит, этот мир еще может измениться к лучшему. Что ж, чужестранец, пусть боги будут благосклонны и к тебе!

И они пошли дальше.

Пройдя совсем немного, несколько великанов обернулись и помахали Гару. Тот, словно во сне, махнул им в ответ, но тотчас был вынужден напомнить себе, что это не сон, что встреча с гигантами ему не приснилась и это были люди из плоти и крови, с которыми он вполне доброжелательно разговаривал...

Гар заставил себя отвернуться и вновь пошел по дороге — в том направлении, откуда появились великаны.

Но куда идти? Назад в Мидгард? Это было бы непростительной глупостью. Хотя, сказать по правде, Гара так и подмывало туда вернуться и начать проповедовать. Если у него имеется, пусть даже скромный, шанс положить конец здешним бессмысленным смертоубийствам, надо бы сначала заслужить доверие всех трех рас. Гиганты оказались настроены дружелюбно, и Гар подумал, что они, возможно, прислушаются к нему. Но вот жители Мидгарда настолько закоснели в своих предрассудках, что даже изгоняют собственных детей. И за что?

За то, что те выросли слишком высокими. Если учесть, что в нем самом росту почти семь футов, вряд ли можно надеяться, что его кто-то станет слушать...

Гар подумал, что, в отличие от него самого, Дирк Дюлейн, его давний товарищ по скитаниям, наверняка бы сошел в Мидгарде за своего. Тогда он просто бы захватил с собой Гара в качестве недоумка-раба — комедия, которую им уже не раз приходилось разыгрывать. Увы, Дирка рядом нет, и теперь Магнусу одному надо заставить жителей Мидгарда прислушаться к нему и самим к себе...

Да, подумал Гар, как здорово иметь рядом верного друга, с которым не страшно идти ни в огонь, ни в воду. С Дирком они делили тяготы и славу. Помнится, Гар даже слегка позавидовал другу, когда тот нашел свое счастье, женившись на любимой женщине. Как грустно им было расставаться тогда... Но Гар не мог позволить себе остаться на той планете. Он улетел, и улетел один.

Сейчас Магнус ощущал одиночество особенно остро, мечтал, что когда-нибудь, как и Дирк, обретет любовь. Одновременно Гар понимал, что рассчитывать на чьи-то чувства ему особенно не приходится: уж слишком он высок ростом, слишком молчалив, чересчур суров на вид. Словом, мало кому приглянется такой неразговорчивый и малопривлекательный тип. Интересно, куда подевался тот веселый подросток, которым он себя помнил?.. Но в следующее мгновение в памяти всплыли многочисленные женщины — сколько раз они использовали его в качестве мишени для насмешек... или просто для того, чтобы разжечь в любовниках ревность, или чтобы занять место в обществе. Неудивительно, что жизнерадостный мальчишка изменился до неузнаваемости и почти проникся уверенностью, что одиночество — его удел...

Гар ощущал себя всемирным изгоем. Ну что он за несуразная личность! Для чего родился? Для чего живет? Магнусу вспомнилось детство на средневековой по духу планете Грамарий, вспомнилось, как он покинул ее, как бесцельно скитался, как пошел служить в АБОРТ, как его возмущало бесцеремонное вмешательство космической охранки в дела удаленных планет, когда чиновники с какой-то патологической остервенелостью пытались навязать их обитателем свои порядки, нарушая элементарные человеческие права. Гар принял для себя решение сражаться за эти права, помогать угнетенным народам — сначала в гордом одиночестве, затем на пару с Дирком, и вот теперь снова один.

А еще ему вспомнились планеты, которые он сумел вывести на путь создания законного правительства в интересах всех их жителей, вспомнились жизни, которые он сохранил. Причем не исключено, что еще больше народу Магнус спас, сам о том не догадываясь.

От этих мыслей Гар ощутил новый прилив сил. Значит, таково его предназначение — вплоть до старости и смерти. Значит, у него все-таки есть цель в жизни. И — кто знает? — возможно, будут в ней и радостные моменты.

Алеа подождала, пока высохнут слезы, после чего напомнила себе, что надо идти дальше, доказывать себе и миру, что ей есть ради чего жить.