Мак Рейнольдс - Галактический орден доблести

Джо задрожал от смеха:

— Неуязвимый? Во мне понаделали столько дырок, что я стал похож на открытую дверь. Как ты поживаешь?

Фредди, кивая на необъятных размеров телеэкран в углу комнаты, ответил:

— Не знаю, Джо. Я подумываю бросить все эти фракасы.

Джо удивленно взглянул на него. Фредди был известен как самый отважный репортер. Всегда бывая в гуще событий, он не сидел в железобетонных дотах, как его собратья по профессии. Фредди предпочитал давать крупный план и лез в самое пекло. Обычно наемники с презрением смотрели на людей его профессии, но Фредди уважали все. В какую бы переделку они не попадали, Фредди был с ними. Его уважали даже такие люди, как маршал Стоунвол Когсвелл и генерал Джек Альшулер.

Пока Джо Мозер думал над этим, стоя у телеэкрана, молодой человек в форме, незаметно сидевший в кресле, поднялся. Он был одет в форму вольноопределяющегося в звании рядового Военного Ведомства. Приветствуя Джо, он вытянулся по швам. Это был Сэм Солиджен, сын Фредди. В свои неполные семнадцать, со смышлеными глазами и широкой улыбкой, он выглядел смущенным, как могут быть смущенными только подростки. Сэм неуверенно протянул руку, как будто опасался, что старый вояка Джо Мозер может и не подать руки такому молокососу.

— Рад снова тебя видеть, Сэм, — приветливо обратился к нему Джо. Он уже дважды встречался с этим парнем. Когда-то он и сам начинал свою военную карьеру с этих лет.

— Садись. Джо, — предложил Фредди. — Тебе пива или чего-нибудь еще?

— Спасибо, ничего не надо.

Посмотрев на Сэма, Джо спросил:

— Как дела? — Увидев Сэма живым и невредимым, он испытал облегчение. Если человек протянул шесть месяцев, то в профессии наемника это кое-что да значит. Чаще всего такого не случается. Многие новички погибают, часто в первом же бою. Ветераны лучше знают, как им уцелеть и не влезть в самое пекло. Чем больше срок службы, тем больше шансов выжить. Узнаешь все хитрости. К тому же, старые вояки заботятся друг о друге, а если дело принимает крутой оборот, то в пекло посылают не их, а тех, кто помоложе. Не очень-то благородно, но такова жизнь.

— Да ничего особенного. На передовой я еще не был. Все, чем мне приходится заниматься, — это маршировать и рыть траншеи. Я ни разу не видел противника даже на дальности полета пули и никогда так много не копал в своей жизни. Только мы беремся рыть траншею, как боевые действия переносятся в другой район резервации. Нас перебрасывают туда, и мы снова начинаем рыть. Вот и весь фракас.

Джо и Фредди рассмеялись.

— Сэм, ты не понимаешь своего счастья. Тебе ведь хорошо платят, не так ли? — сказал отец.

— Пожалуй. Одна акция Фонда оборотного капитала плюс премия, если мы выигрываем. Но я не для того поступал на службу в Военное Ведомство, чтобы рыть эти норы.

— Сэм, если ты хочешь остаться в живых, то тебе нужно делать все возможное, чтобы не угодить в самую мясорубку. В земле и без тебя много мертвых героев и тех, кто хотел ими стать. Если уж ты связался с этим делом, так будь подальше от линии фронта — в тылу, в штабе или хотя бы пристройся в ординарцы или посыльные, — как можно убедительнее внушал Джо.

— Но тогда нечего думать о повышении в звании или о переходе в другую Касту, — недовольно ответил парень.

— Наверное. Но ты останешься в живых.

— Но вы-то поступали не так! Я видел фракасы, в которых вы воевали, особенно когда репортажи вел отец.

— Ты прав, — согласился Джо, — хотя я попал в Высшую Касту после того, как вылетел из Военного Ведомства. Видишь ли, Сэм, я был тщеславен. Самое большее, чего я хотел в своей жизни — это принадлежать к Высшей Касте. Пятнадцать лет я изо всех сил карабкался на эту вершину, а когда я там оказался, то понял, что игра не стоила свеч. За это время я потерял одного за другим своих самых близких друзей. Похоже, не осталось никого, с кем я когда-то начинал. Они погибли в боях или умерли от ран. Так что, парень, если хочешь быть целым, то будь осторожен. Пусть ты не пожнешь плодов, но зато уцелеешь и потихоньку заработаешь себе на жизнь.

— Это хороший совет, сынок, — поддержал Фредди. — Я был таким же, как он. Мне тоже хотелось попасть в Высшую Касту. Я лез со своей камерой в самую гущу событий и делал репортажи для тех, кто помешан на фракасах. Просто чудо, что я остался жив. И кто я после всего этого? Я — Низший из Средней Касты, и маловероятно, что поднимусь когда-нибудь выше. — Он посмотрел на Джо и продолжил: — Вот почему я думаю уйти из отдела военных новостей.

— Фредди, работа есть работа. С твоей-то репутацией ты зарабатываешь неплохие деньги. Почему бы тебе не выбрать более легкий путь? Сиди в блиндажах, как другие репортеры. Если ты бросишь это дело, то вряд ли найдешь другую работу, ведь сейчас кругом все автоматизировано.

— Я не собираюсь уходить из Службы Информации, — пояснил Фредди. — Я просто хочу перебраться в другой отдел до того, как до этого додумается добрая половина телерепортеров в стране. Джо, у фракасов нет будущего.

— О чем ты?

— В последнем фракасе мы с тобой были вместе с маршалом Стоунволом Когсвеллом. Я не удивлюсь, если это был последний фракас с участием целых дивизий. Заметь: в самых крупных фракасах сегодня участвуют подразделения не больше полка, а то и меньше. Зачастую, это просто драки между компаниями парней. Корпорации и объединения просто иссякли. Фракасы — чертовски дорогая штука. Крупные фракасы стоят десятки миллионов долларов. Два — три года войны — и ты банкрот.

— Тем не менее, люди, особенно из Низшей Касты, требуют хлеба и зрелищ — дивидендов из Фонда и фракасы по телевидению. Если у них это отнять, то они могут взбунтоваться, — возразил Джо.

Фредди взглянул на свои часы:

— Кстати, я не сказал тебе, что крови на экране стало меньше. Они перестали давать повторы репортажей о фракасах.

Джо посмотрел на него в недоумении.

— Ты не смотрел эти гладиаторские бои? Это кое-что новенькое, — продолжал Фредди, включая телевизор.

— Нет, — с отвращением в голосе ответил Джо, — и не собираюсь. Я насмотрелся достаточно крови и мяса. Мне этого хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Я видел их, — сказал Сэм. — Это что-то дьявольское. Они сражаются старым оружием, как древние римляне.

Как только вспыхнул экран, Фредди продолжил:

— Глянь на это, Джо. Ради любопытства. А потом я тебе скажу, что думаю.

Пожав плечами, Джо заставил себя посмотреть на экран. Два современных гладиатора сражались так, как будто бы хотели разрубить друг друга на куски. Это было что-то новое. Он слышал об амфитеатрах для гладиаторов, которые стали строиться один за другим, но не понимал всей этой затеи. В свое время он смотрел фракасы по телевизору, обычно потому, что там участвовали его близкие друзья, и переживал за них. Иногда он смотрел их с целью изучить тактику офицеров, которым хотел подражать. Но никогда в жизни Джо не смотрел фракасы ради удовольствия. Какое могло быть удовольствие в них для человека, так много лет смотревшего в лицо смерти? Что касается боев гладиаторов, то они были ему совершенно непонятны, и он никак себя с ними не связывал. Пусть их смотрит кто-нибудь другой, пуская слюни, но не он.