Джон Браннер - Чудовище из Атлантики

– Все в руках божьих, – ответил он.

– Гм… так и быть. Я скажу тебе. В этот раз я не очень беспокоюсь о Люке. Питер, ты, наверно, думаешь, что я веду себя странно, и я должна извиниться перед тобой за то, что обрывала тебя, когда ты хотел помочь. Ты был так добр ко мне… Видишь ли, я не рассказала тебе до конца историю о себе и Люке. Хочешь услышать ее окончание?

Корабль набирал скорость, и порыв ветра разметал волосы по лицу. Питер смотрел на Мэри, размышляя о том, почему она рассказывает ему эту историю. Что это, внутренняя потребность высказаться, или она считает это своим долгом перед ним?

Наконец, он кивнул головой и приготовился слушать.

Мэри неотрывно смотрела на море, казалось, она пытается подобрать нужные слова.

– Дело было так. Когда я была страстно увлечена Люком, я сказала себе, что нет ничего на свете, чего бы я ни сделала для него. Я была на грани нервного расстройства, поскольку с детства я была очень нервным ребенком и у меня часто менялось настроение. В последний день перед его отъездом в институт Скриппса, где он должен был проходить предварительный курс обучения, я решила испытать свою судьбу. Люк решил отпраздновать свой отъезд, а я пришла к нему, чтобы сделать ему нечто вроде подарка при расставании. В доме никого не было, кроме нас… – – " Она пожала плечами.

– Да, я получила свой шанс, как я уже говорила, и, я полагаю, можно считать, что я воспользовалась им. Я сказала, что нет ничего на свете, чего бы я ни сделала ради него. И я сделала это.

Она говорила очень спокойно, как будто речь шла о ком-то другом. Питер понимал, что в известном смысле так оно и было.

– Можешь себе представить последствия. Мне не исполнилось еще и пятнадцати, я чуть не сошла с ума от восторга и в то же время была сильно потрясена случившимся. Казалось, эти противоречивые чувства должны были разорвать меня на кусочки. Но я справилась с собой, хотя в тот же вечер поняла, что для Люка это приключение было лишь прелюдией перед его путешествием туда, куда он стремился всем сердцем.

– Мне понадобилось несколько месяцев для того, чтобы прийти в себя после произошедшего. Единственный способ для восстановления внутреннего равновесия заключался в том, что я все время думала о Люке, вернее, о том идеализированном образе, который я создала в своем воображении, и это стало для меня главной опорой в жизни. Вот почему я выбрала профессию океанографа, как я уже говорила тебе. Второй раз я пережила шок, когда Люк присоединился к Атлантической экспедиции в качестве представителя института Скриппса, и мне пришлось привыкать к этому легкомысленному, поверхностному парню как к реально существующему человеку. Со стороны могло показаться, что он мне даже нравится, но в глубине души я никак не могла простить ему, что он таков, каков есть, и что он не в состоянии понять, как много он для меня значил на протяжении стольких лет…

Она повернула к нему лицо и посмотрела на него с вызовом.

– Понятно?

Питер кивнул головой.

– А теперь?

– Теперь, насколько я понимаю, пришло время искать не мечту, а реального человека, с которым я могла бы построить свою жизнь.

Питер протянул к ней руки, и она с улыбкой прижалась к нему.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В Новой Англии наступала пора безмятежной осени. Но погода стояла все еще достаточно теплая, поэтому, учитывая то, что вставали они не очень рано, завтракать можно было на свежем воздухе.

– А кто же будет вставать рано в свой медовый месяц? – сказал Питер, обращаясь к деревьям, окружавшим маленький домик.

– Королева Виктория и принц Альберт, – таинственно заявила Мэри, выходя из дверей домика на залитую солнцем веранду с тарелкой дымящихся блинов в руках.

– Что?

– Это факт, – кивнула она, поливая блины кленовым сиропом. – Я где-то читала, что они встали рано в первое же утро после свадьбы, и лорд-камергер или какой-то другой придворный неодобрительно отметил в своем дневнике, что если так будет продолжаться, то трон останется без наследника.

Их глаза встретились. Какое-то время, через силу, им удавалось удерживать серьезное выражение на лицах, но потом они разразились безудержным хохотом.

– Бедная Виктория! – сказала Мэри, когда она, наконец, снова смогла говорить.

– Бедный Альберт, ты хотела сказать? – возразил Питер. – Или, скорее, нет. Он всегда казался мне страшным педантом, придерживавшимся очень строгой морали. Кстати, блины очень вкусные.

– А ты чего ожидал? – она грациозно потянулась. – Ты еще не ходил вниз за почтой?

– Нет. И мне не очень хочется идти. Идти далеко, почти до самого шоссе, ты же знаешь.

– Да, я знаю. Я знала, что ты так ответишь. Поэтому сходила на почту до того, как ты проснулся.

Как фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы, она вытащила из-под себя конверты, на которых сидела, и развернула их перед ним веером, как карты.

– Выберите карту, господин хороший, и я расскажу вам вашу судьбу. Только сначала позолотите мне ручку.

– У меня уже есть судьба, – ответил ей, улыбаясь, Питер и сжал ее протянутую ладонь.

Он взглянул на конверты.

Одно, два, три письма из Фонда. Проклятье! Не могут оставить нас в покое даже на время медового месяца!

– Возможно, это личные письма от людей, писавших в офисе Фонда и стащивших официальные конверты. Ты собираешься их вскрывать?

Питер отдал должное завтраку, потом закурил сигарету, с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку стула и вскрыл конверты, пока Мэри мыла посуду. Он отложил письма из Фонда для прочтения в самую последнюю очередь.

– Привет тебе от Хартлунда и от всей команды «Александра Баха», – сообщил он. – Послано из Панамы, где они встретились с русскими и откуда вместе направились прямо в район нашего последнего погружения. Они выражают сожаление, что не смогли присутствовать на нашей свадьбе.

– А есть что-нибудь от русских? – шутливо спросила Мэри.

– Ты зря шутишь, дорогая. Сразу под подписью Хартлунда в письме стоит какая-то закорючка напротив слов «капитан батискафа «Павел Островский».

– Прекрасно! А что еще?

– Приглашение от моей кузины навестить ее во Флориде и записка от…

Он запнулся и даже присвистнул от удивления.

– Ты не представляешь, что нам прислали, дорогая! Это результаты анализа шкуры животного, которого мы подняли на борт корабля. Она состоит из углерода, кремния, кислорода и бора, из всего, что окружает его в море. Хотел бы я быть биохимиком. И, – он перевернул страницу, – они проанализировали также его кости. Они нашли в них хром, кобальт, никель и еще бог знает что. Но подожди высказывать свое мнение, прежде чем услышишь следующий абзац! Химики говорят, что эти вещества сильно отличаются от органических веществ, найденных среди высших форм жизни, населяющих Землю. И делают на основании экспериментальных данных заключение, что эти вещества имеют внеземное происхождение…