Кевин Джетер - Сонное царство

— Но программа вполне вас устраивает? И ничего предосудительного в ней нет?

Снова она пожала плечами.

— Я ничего не поняла, когда мне о ней рассказывал инспектор. Что-то о снах, не знаю. Но, если она хоть в малейшей степени изменит Рубена, это будет здорово. Чтобы он каждый раз не взрывался, как мыльный пузырь. Тогда он станет хорошим мальчиком.

— Но вы уверены в том, что у него все в порядке? — не унимался Ральф. — Что с ним ничего не случилось?

— Угу. С ним все в порядке. Вот посмотрите. — Она отошла от двери и вернулась с каким-то предметом, который протянула Ральфу через цепочку. — На прошлой неделе он прислал мне это. Он сделал его в столярной мастерской. — Она горделиво улыбнулась.

Это был короткий обрезок сосновой дощечки, неумелой рукой покрытый лаком. Капли желтого лака скопились у нижнего края, образовав выступающую кромку. На дереве грубо была вырезана надпись: «МОЕЙ ЛЮБИМОЙ МАМОЧКЕ». Дощечка ничем не отличалась от всех тех поделок, которые Ральф видел в производственных мастерских Дома Юношества, где раньше работал. Он хотел вернуть ее и уже было просунул в узкую щель, но женщина замахала рукой.

— Оставьте ее себе, — сказала она. — Потом в суде, где разбираются дела малолетних преступников, вы сможете сказать им, что Рубен вовсе не такой уж плохой парень. И покажете им это. — Голос ее прозвучал с какой-то детской надеждой.

После минутного колебания он кивнул.

— Ладно, я скажу им.

«Вероятно, она слишком часто разочаровывалась в жизни, — подумал Ральф. — Еще капля лжи не причинит ей какого-нибудь вред».

Направляясь к лестнице, Ральф снова встретил мужчину с газетной связкой в руках, которого заметил в вестибюле. На минуту их взгляды скрестились, и коротышка продолжил подъем наверх. В глаза Ральфу бросилось, что газеты у него под мышкой были печатным органом революционной рабочей партии и назывались «Агитатор». Он торопливо зашагал вниз, боясь, как бы мужчина его не догнал и не стал просить подписаться.

Глава 7

Второй адрес находился в фешенебельном пригороде на севере Лос-Анджелеса. Ральф оставил «форд» у обочины дома с аккуратно выведенным номером и по выложенной камнем дорожке, пересекавшей аккуратно подстриженную лужайку, прошел к парадному входу.

Внешний вид здания, вольно раскинувшегося в живописной местности, плавившейся от летнего жара, походил на испанскую миссию. Ральф нажал на кнопку звонка и по другую сторону высокой деревянной двери услышал его приглушенный мелодичный звон. Выждав несколько минут, он снова надавил кнопку. Но и на этот раз на его звонок никто не откликнулся.

Ральф уже повернулся, чтобы уйти, но, уловив дальние всплески воды, остановился. Утопая ногами в густой мягкой траве, он обогнул дом и очутился у деревянной калитки в шлакоблочной ограде, окружавшей задний двор дома. Приподнявшись на цыпочки, он заглянул за калитку. Там его взору открылся большой плавательный бассейн неправильной формы, походивший на голубой драгоценный камень, разрезанный пополам, естественно вписывавшийся в обрамление тщательно ухоженного двора. Над покрытой рябью поверхностью воды заметил он голову женщины с разметавшимися темно-каштановыми волосами.

— Миссис Тил? — позвал Ральф.

Женщина вскинула голову и, увидев его, перевернулась на спину и медленно поплыла к противоположному краю бассейна.

— Оставьте это у парадной двери, — услышал он крик сквозь плеск воды.

— Мне вам нечего оставить, миссис Тил, я ничего не принес. — Ральф поднял над головой раскрытый бумажник. — Я из Калифорнийского отделения лечения подростков. Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне Томасе.

— Томасе? — Женщина подплыла к краю бассейна и наполовину высунулась из воды. — Ах, вы имеете ввиду Ти Джи, — сказала она, и удивленное выражение исчезло с ее лица. — Как его дела? — С громким всплеском она вылезла из воды и протянула руку за полотенцем, перекинутым через спинку пластикового дачного стула. У нее был такой темный загар, что она походила на какое-то морское животное, у которого вместо ласт были ноги.

— Об этом-то я и хочу поговорить с вами. — Ральф убрал бумажник, уже сослуживший ему службу.

Повесив полотенце на плечо, миссис Тил приблизилась к калитке.

— Почему вы спрашиваете об этом меня, когда он у вас? Разве он уже не находится в вашем заведении где-то в пустыне?

— Все правильно, — успокоил ее Ральф. — Он все еще принимает участие в программе операция «Снонаблюдения». Мы бы хотели знать, поддерживаете ли вы с сыном связь какого-либо рода. Не сообщал ли вам Томас чего, о чем не хотел ставить в известность сотрудников Дома Тронсе на? Он пишет вам?

Она откинула со лба мокрую прядь волос.

— Мне кажется, он пишет раз в неделю ил! что-то около этого. Точно сказать не могу. Я не просматривала свою почту вот уже две недели.

— Хорошо… а когда вы читаете его письма, вам ничего в них не кажется странным? Может быть, что-то не так?

— Не так? — она рассмеялась. — Послушайте, я, по правде говоря, не знаю, что они там делают с моим ребенком, но это в любом случае лучше, чем снова выпустить Ти Джи на улицу. После его последнего фокуса ему на голове пришлось наложить тридцать восемь швов, чтобы собрать ее воедино. Машина, конечно, вдребезги, но мы, по крайней мере, хоть получили за нее страховку. — В голосе ее, когда она произносила последние слова, прозвучали жесткие металлические нотки.

Ральфу пришлось долго вглядываться в ее лицо, прежде чем он сумел заметить тонкие паутинки морщинок вокруг глаз и рта. Они выдавали ее истинный возраст и напряжение, которое она пыталась скрыть.

— Значит, вы полагаете, что с ним все в порядке?

— Разумеется. — Последовал торопливый кивок головой. — Надеюсь, у вас больше нет вопросов? А то после обеда я обычно ложусь отдыхать, иду по магазинам или нахожу еще какое-нибудь занятие. — Она прикоснулась ко лбу кончиками пальцев.

— Нет, — сказал Ральф. — Да, минуточку. Не присылал ли вам Томас в последнее время какую-либо посылку или что-нибудь в этом роде?

— Давайте посмотрю — Она направилась к дому, отворила стеклянную дверь и скрылась в помещений. Через некоторое время она вернулась с узким плоским пакетом, все еще завернутым в упаковочную бумагу и перетянутым бечевкой. Она сорвала бумагу и их взору открылась покрытая таком сосновая дощечка.

— Разве это не мило? — проговорила она, но в голосе чувствовалась все та же жесткость металла. — «Моей любимой мамочке» — Она приподняла дощечку и протянула Ральфу.

Он бегло осмотрел ее и перевел взгляд на женщину.