Джеймс Фелан - Охотники

Он посмотрел на нее так, будто видел впервые. Понятно, что Анна права: Дейв нужен нам здесь, но понятно и другое — будь я на его месте, она бы не стала просить меня остаться. Анна, Дейв и Мини с самого начала были вместе, а я всегда оставался лишним. Ну и пусть: пусть я им не нужен, зато они нужны мне.

— Она права, Дейв, — сказал я. — Тебе нельзя уходить. Вы трое должны держаться вместе.

— Ты про что?

— Про то.

— Почему ты так решил?

— Потому, что решил. Пойду я. Попробую добраться до твоего дома. Так будет лучше для всех.

Ребята вопросительно смотрели на меня.

Я начал объяснять:

— Дейв, кроме тебя никто не умеет стрелять. Поэтому будет лучше, если ты останешься. Я выйду завтра на рассвете. Привяжу канистры к веревке — на том этаже, где шахта будет свободна. А потом на полицейской машине попробую найти дорогу через Ист–Ривер. Я управлюсь до темноты и вернусь.

— Джесс, ты же не…

— Я возьму карту.

У меня вырвался сдавленный смешок.

— Анна права, Дейв. Ты нужен здесь. Если мне удастся найти дорогу, в следующий раз мы пойдем вместе. И еще — уж одно я точно делаю лучше вас всех: бегаю. Если машину придется бросить, я легко убегу. Ни один охотник меня не догонит, как, впрочем, и никто из вас.

Пожалуй, я больше пытался убедить себя, чем остальных. Первой согласилась Анна. Стало обидно — уж больно быстро она приняла решение.

— Отлично. Дейв останется с нами, а ты пойдешь на рассвете и попробуешь выяснить что–нибудь полезное.

Дейв молча пил кофе. Анна долила себе чаю, потом мне, а потом и Мини, которая впервые протянула кружку. Я смотрел на дымок от горячего чая и старался ни о чем не думать.

Днем была моя очередь дежурить на смотровой. Я изучал город через бинокль и пытался представить, как будет выглядеть моя самостоятельная вылазка. Глядя сверху на разрушенный город, сложно было поверить, что все это настоящее. Будто мы оказались в какой–то игре — игре, которая после тех выстрелов стала превращаться в реальность.

За последние четыре дня я видел много такого, во что поверить было почти нельзя. Здания, прежде сиявшие огнями и неоном, превращались в пыль. Повсюду на улицах лежали мертвые. Люди перестали быть людьми и страдали от дикой жажды, которую утоляли кровью. Все это я видел наяву днем и в кошмарах по ночам. Но к самому ужасному я оказался не готов. Спущенный курок, отнятая жизнь. Я закрывал глаза и видел ту лужу крови на асфальте. Никогда, никогда я не забуду звук выстрела, раздавшийся так близко, не в кино — в обычной жизни. Выстрел ради спасения. Выстрел в охотника, переставшего быть человеком. Достаточно ли этих оправданий? Я вздрогнул от первого выстрела, от второго, от третьего — и не вздрогнул от четвертого. Я видел, как последняя пуля вошла в человека и убила его, а он просто упал, даже не дернувшись. С этого момента смерть перестала быть просто словом — она заполнила мир вокруг.

Мои размышления прервала Мини:

— Вот!

Она подсела ко мне и плюхнула между нами сумку, набитую шоколадками и леденцами.

— Спасибо, Мин.

Я открыл «Сникерс» и съел его за четыре укуса.

— Завтра я один пойду в город и попробую вытащить нас отсюда.

— Ты справишься.

Мне понравились ее слова, понравилось, что в них прозвучал не вопрос, а уверенность.

— Но ты не обязан идти.

Мини улыбнулась, сверкнув белыми карамельными клыками. Мы засмеялись, и клыки выпали ей на колени.

— Я знаю, Мин. Но я сам хочу пойти. Нельзя упускать шанс найти спасшихся. А если я никого не найду, я быстренько вернусь сюда. Ну, то есть, я в любом случае вернусь.

Она кивнула. Она верила моим словам больше, чем я сам. Мини протянула мне небольшой флакончик — ингалятор от астмы.

— Пожалуйста, принеси мне один такой из города.

— Без проблем. А что, ты уже все использовала? Мы же вроде нашли для тебя несколько штук внизу?

— Нет, еще есть, так что особо не парься. Просто, если попадется на пути аптека — захвати несколько ингаляторов этой фирмы.

— Не переживай. Буду смотреть в оба.

— Чего?

— В смысле «чего»? А! Ну, «смотреть в оба» значит «смотреть внимательно». Я обязательно зайду в аптеку.

— Спасибо.

— Кстати, в Австралии до сих пор аптекарей называют фармацевтами.

— Да у нас, в принципе, тоже, но «аптекарь» услышишь чаще: американцы и сюда добрались.

— До нас тоже, — кивнул я, попуская Мини в двери ресторана. — От них вообще нигде не спрятаться.

— От кого? — спросил Дейв. Он сидел за столиком, на котором мы разложили карты Манхэттена и восточного побережья США.

— От американцев и влияния Штатов, — ответил я, снимая куртку. — Весь мир американизирован.

— Особо не переживай по этому поводу. Может, кроме нас от Америки вообще ничего не осталось.

Несмотря на такие слова, Дейв выглядел чуть бодрее. То ли отдохнул, то ли снова вошел в образ сильного бравого парня, которому все нипочем. Но если и так, то образ явно утратил часть былой убедительности.

— Отец как–то сказал, что две страны, в которых есть «Макдональдс», никогда не станут воевать друг с другом. Это что–то да значит.

— Ага, только если «что–то».

Меня удивило, что Дейв так быстро пришел в себя. Весь день я готовился к разговору с ним, подбирал слова. Представлял, как скажу ему, что у него не было другого выбора. А вообще, хорошо, что он сумел принять произошедшее.

Под руководством Дейва я стал изучать карту. Он отметил несколько маршрутов и обвел места, которые были заблокированы развалинами. Где–то через час я занялся рюкзаком, приготовил вещи на утро. Анна к этому времени соорудила обед, а Мини помогла ей накрыть на стол. Мы пировали при свечах куриными ножками–гриль под острым соусом, с рисом и пресными лепешками. Клянусь, ничего вкуснее я в жизни не ел. Я несколько раз ловил на себе взгляд Анны, пока Дейв и Мини болтали. Почему–то на душе стало еще тревожнее.

Мы сыграли пару партий в карты, а потом Мини врубила на полную «Superstition»[4], и мы танцевали, пока не попадали на кровати от усталости. Мы еще с полчаса болтали и смеялись: дурачились и разговаривали ни о чем, будто старые настоящие друзья — просто старались не думать о завтрашнем дне.

Наконец, все разошлись спать. Я лежал и ждал, пока Анна, как всегда, начнет что–то бормотать во сне, а Дейв захрапит, однако он вдруг сказал:

— Нам нужно придумать какой–нибудь сигнал на крыше.

— Можно нарисовать какой–нибудь знак или написать что–нибудь крупными буквами, чтобы было заметно со спасательного самолета, — предложил я. — Наверняка, в одной из квартир или в подсобке найдется краска.