Александр Больных - Радуга после ночи

Началась бешеная скачка. Леа впервые сидела верхом на лошади, и ее на всякий случай привязали к седлу. Трава, кусты, камни, небо, деревья — все металось и тряслось в сумасшедшем танце. При каждом скачке у нее лязгали зубы, она едва не прикусила язык. И вообще верховая езда оказалась занятием крайне неприятным и болезненным.

Позади остались гарь и разгром, быстро смолкли истошные вопли. Пару раз над ухом что-то неприятно просвистело, но советники гнали, не останавливаясь. Вот навстречу им метнулась фигура с растопыренными руками. Второй советник даже не подумал подобрать стражника. Он пришпорил лошадь и бросил ее прямо на беднягу. Страшный удар отшвырнул человека в сторону. Что происходит?

— Потеряно все, и честь впридачу, — угрюмо усмехнулся первый советник, тяжело спрыгивая с лошади. Влажная земля смачно чавкнула под сапогами.

— Зачем так пессимистически? — Второй советник, кряхтя, слез на землю, поморщился и застонал. — Кошмар. Эти лошади сверху ужасно узкие. Я удивляюсь не тому, что ты удерживаешься на ней, а той уверенности, с которой ты это делаешь. По мне, так машины гораздо приятнее.

— Твои машины уже крупно подвели нас, — проворчал первый советник. — Как мы теперь покажемся в Городе? Ни армии, ни оружия, ничего! Совершенно ничего. Магистр ведь сожрет нас с нутром и перьями! Чтоб ему сгореть! Мы потеряли власть, лопнули, как мыльные пузыри.

Второй советник предостерегающе поднял руку.

— Я не смотрел бы на вещи так мрачно. У нас кое-что осталось.

— Кто-то не столь давно сам говорил о глупых авантюрах… — Первый советник горько усмехнулся. — И вдруг такой прилив бодрости… Нет, мне кажется, наше время кончилось. Единственной реальной силой в Городе остаются лаборанты магистра. Этот мерзавец знал, что делал, когда обучал своих головорезов владеть оружием. Ведь не поймешь, что у него — лаборатория или казарма. Они стреляют лучше моих стражников, и будь сегодня здесь они…

— Все кончилось бы точно так же, — перебил второй советник. — Нас смяли бы в любом случае, какие бы силы мы ни бросили. Ты понял, что они объединились? Прохлопал мерзкого мальчишку, и вот результат. Старый Мир и Неправильный Мир вместе! Как он сумел? Магистр болван! Игрался в свои игрушки: генетическая память, консервация знаний… Следовало перестрелять их всех сразу! Потомки первого экипажа, видите ли… Ты тоже упустил…

— Что сделано — то сделано, — огрызнулся первый советник. — Не стоит ворошить старые ошибки, нужно трезво оценить сложившуюся обстановку и решить, что делать дальше. Ты тоже видел панацею в своих машинах и пушках. Где теперь и те и другие?

Двое уцелевших стражников сдернули связанную Леа с лошади, швырнули на сырую траву, начали разводить костер.

— Главное сейчас — вырваться из Неправильного Мира, — сказал первый советник, протягивая к огню дрожащие ладони. — Может, не будем терять время на остановки?

— Ехать ночью через болота? Я не сошел с ума, есть более приятные способы самоубийства, — бросил второй советник, ковыряясь со странным металлическим ящиком, из которого торчал суставчатый медный прут. — Мы днем утопили половину пушек и потеряли много людей, а уж в темноте… Да никто потом и рассказать не сможет, где мы пропали. От нас к утру и пузырей не останется.

— Грустный финал, — кисло поморщился первый советник.

— Ничего, — довольно бодро ответил второй советник. — Кладовые арсенала не опустели, я собирал запасы долго и упорно. Вы совершенно напрасно связали мне руки, ограничив выбор оружия. В конечном итоге это ударило по нам же. Нельзя чуточку вести войну. Одно из двух: или мы воюем, или нет! Середины здесь не существует. Мы просто обязаны были применить все имеющиеся у нас средства. Ты сам слишком увлекся закулисными маневрами, забыв, что существует предельно простой, а следовательно предельно надежный способ разрешения любого вопроса — сила. Ударь как можно крепче — и проблема исчезнет.

— Но ведь мы решили, что ракета нам нужна. Поэтому и нельзя было уничтожать ее.

— И ты не помнишь, кому именно пришла в голову эта светлая мысль? Кому именно понадобилось средство устрашения, которое нельзя пустить в ход?

Первый советник дернулся.

— Отлично помню. Магистру.

— Трижды негодяй! — Второй советник задохнулся, с треском рванул мантию, вскочил и забегал вокруг костра. — Я сам перегрызу ему глотку. Втравил нас в гибельную авантюру, а сам остался в стороне. Ловким маневром вывел из Города все наши силы, причем я не сомневаюсь, он предвидел роковой исход экспедиции. Обезоружил нас и мнит себя королем. Ну нет! Скорее я взорву арсенал со всем содержимым, — мрачно добавил он.

Первый советник опустил голову, спрятав лицо.

— Нет, ты не сделаешь этого. Не посмеешь.

— Почему? Посмею, да еще как! У нас сейчас нет выхода. Либо мы одним ударом восстановим положение, либо нас прикончат. И мне будет совершенно безразлично, кто это сделает. Пристрелят ли нас лаборанты или повесят любящие горожане — мне будет одинаково неприятно. Про лесовиков я уж и не говорю, этим вообще лучше не попадаться. Я совершенно уверен, что всем уже известно о нашем поражении и нас попытаются заставить заплатить по счетам. А я не хочу подыхать! Но если придется, то постараюсь захватить с собой на тот свет как можно больше попутчиков. В хорошей компании помирать не так страшно. Если с тобой целая толпа, даже немного весело.

— Ты рехнулся? Уничтожить Город? За что?

— Какое мне до него дело? Игра еще не кончена, мы проиграли битву, но не войну. Просто мы неправильно определили врага, сначала нужно было раздавить змею, притаившуюся в нашем доме, а потом бить врага снаружи. Но еще не поздно развернуть орудия в правильную сторону. С этими поквитаемся позже.

— Делай, что хочешь… — махнул рукой первый советник, укладываясь поближе к огню. — Сыро, — пожаловался он, щупая землю.

— Тебя, похоже, сломали, — странным тоном произнес второй советник. — Так ты со мной или нет?

— Конечно, я с тобой, — недовольно буркнул первый советник из-под плаща. — Мне просто больше ничего не остается. Если мы пошли по этой дорожке, то обречены не расставаться до самого конца, каким бы он ни был. Я сделаю все, что понадобится.

— И на том спасибо, — второй советник снова склонился над ящичком. — Хотя мне не нравится твое настроение. Пессимизм — это скверно. Без веры в победу не победишь. Если начинаешь дело с чувством собственной обреченности — оно провалится само собой.

Замигали разноцветные огоньки на передней стенке ящика, напоминавшей пульт управления, советник прижался губами к сетчатому раструбу и забубнил невнятно. Снова и снова он пытался кого-то вызвать — безуспешно. Разозлившись, он выключил ящик, тбросил неласковый взгляд на Леа и тоже начал укладываться.