Евгений Филенко - Шествие динозавров

Но этого показалось мало. И он сделал себе женщину, которую назвал Эрдаадд и оживил своим семенем. Теперь он мог заниматься на отдыхе тем же, что и братья.

И первая женщина Эрдаадд стала рождать ему детей. Так как за время долгого воздержания Яуйм-Зюгру накопил неизмеримую мужскую мощь, то каждый раз у него рождалось по тысяче сыновей и по две тысячи дочерей. И сыновья обликом были как отец, а дочери как мать. И скоро дети Яуйм-Зюгру и Эрдаадд наводнили все Тело Мбиргга. Те из них, кто был рожден прежде других, еще несли в себе отблеск древнего огня Эйоруона, который светился в их глазах. Но слюны Мбиргга в них не было, и они обрели способность умирать. Поэтому их назвали Зигган. По праву первородства им уготовано было править всеми, кто был рожден позднее. Остальные же люди лишены были древнего огня. И они рассеялись по Телу Мбиргга вокруг Зигган, как овцы вокруг пастуха.

Увидев, что людей стало много и они нуждаются в жилье, пище и ремеслах, Яуйм-Зюгру призвал своих братьев на совет. И старшие Эйорзигган выговорили ему за то, что он создал людей без их ведома. Они даже хотели уничтожить их, но пришел Мнуарзиг и запретил им.

Тогда Эйорзигган решили поделить между собой власть над Телом Мбиргга, пока он спит, и управлять поступками и помыслами людей. И с тех пор Гаулир-Мбиргг, Тело Мбиргга стало называться еще Юнгоуннгэр — Земля Света.

Йунри взял себе небо. Но так как он был слишком мал, чтобы ходить по Опоре и не проваливаться в ячейки, он погрузил свои руки в Клубок и вырвал из него несколько сырых нитей для постройки дома. При этом он опалил себе ладони, отчего иногда его называют Гоаддбоэ — Огненная Ладонь. Из этих нитей Йунри построил себе дом Гбейгмимоа — Спутанные Нити, и прицепил его к Опоре прямо напротив Клубка. С тех пор светло не только днем, но и ночью — от дома Йунри.

Эрруйем поселился в чреве Мбиргга, выстроив себе престол из его зубов. Поначалу он стерег Древних Пауков, что скрылись от его дубины. Но когда люди стали умирать и их тени блуждали по поверхности тела Мбиргга, пугая живых, он позволил им сойти в его чертоги с тем, чтобы никто больше не принял мертвого за живого. Поэтому чрево Мбиргга стало называться Ниллгоунгэр — Земля Теней.

Йогелдж покинул западню и погрузил свое тело в Океан Крови, ибо он не мог передвигаться по суше на руках. В водах же он был ловок и подвижен, как и его братья. И он стал повелителем всех вод.

Яо-Денг-Вадд не нашел себе пристанища, ибо не существовало стихии, где бы он мог прекратить свой бег. Поэтому он продолжает метаться между землей и небом, водой и сушей, не зная успокоения, вздымая облака рассеянной влаги, низвергая дожди и снега, насылая ураганы и саранчу.

Яуйм-Зюгру поселился на самой высокой горе этого мира Веангвауу — Паучий Глаз. Ибо это был закрытый глаз Мбиргга. Оттуда Яуйм-Зюгру наблюдает за людьми и управляет их поступками. Его женщина Эрдаадд прислуживает ему, но чрево ее заключено, и больше она не рождает ему новых детей. Зато люди сами обрели способность продолжать себя в потомстве.

Теперь о детях Гемиуадд.

Нужно сказать, что еще до того, как была создана мать всех людей Эрдаадд, из каждого лона Гемиуадд рождены были дети старших Эйорзигган. И глаза их светились древним огнем Эйоруона. Поэтому они унаследовали от своих родителей частицу власти над Гаулир-Мбиргг. А когда появились люди, то младшие Эйорзигган приняли их под свое покровительство. И каждый научил людей тем или иным искусствам, ибо люди не знали ни огня, ни речи, ни ремесел…»

13

Когда император забылся коротким сном, я вновь покинул свою берлогу. Стараясь не лязгать оружием, оделся. Никем не замеченный, выскользнул в коридор. Перебросился парой слов с одним из эмбонглов. И по одному мне известному тайному ходу нырнул в лабиринт. Я знал его закоулки по меньшей мере в радиусе трех километров вокруг дворца. Освещая себе путь вонючим факелом на козлином жиру, распугивая пучеглазых, в ладонь величиной, скорпионов, по полузатопленному нечистотами рукаву лабиринта вышел в спящий город. Удушил факел в жидком дерьме — полная луна освещала мне путь не хуже, зато не смердела. Омылся в ручье. Таясь в тени деревьев, добрался до гончарной мастерской.

Девушка съежилась в своем углу. Не то спала, не то молча умирала от ужаса и обреченности. Я сел рядом. Положил меч себе на колени. Она даже не шелохнулась.

Трухлявая циновка над входом сдвинулась. Пригибаясь, по-звериному тихо вошел вургр.

Оанууг всхлипнула и перестала дышать. Да и я мигом изошел мурашками. Детские страшилки про вампиров и ведьмаков внезапно обрели плоть.

Вургр чувствовал себя здесь хозяином. Вокруг него распространялась аура смерти, способная сковать волю самого отважного воина. Черная тень на фоне облитой лунным светом стены. Ни звука, ни шороха, ни даже колебания воздуха. Впрочем, голова была одна, и рук сколько полагается, и это вселяло уверенность… Вургр заметил меня, но не испугался. Это я обязан был испугаться его, и он это знал. Он замер только на мгновение — выбирал, с кого начать. И решил: с меня. Все равно девушке некуда было деться и в следующую ночь.

Едва он приблизился ко мне, как я нанес ему короткий удар рукоятью меча в горло. А когда он, клокоча и булькая, уже падал, я достал его коленом в морду.

— Свет!

В ладонях девушки ожил тусклый фитилек.

Вургр был жив. Я перевалил его на спину. Бледное худое лицо. Страдальчески смеженные прозрачные веки, из-под которых пробивалось слабое свечение. Странно знакомые черты — я только недавно научился различать зигган по внешности. На лице — та же печать обреченности. Каждый обречен играть свою роль. Вургр — леденить души людей, девушка — ждать скорой смерти… На жилистой, грязной шее кровососа я увидел странный шрам — силуэт бабочки с распростертыми крыльями.

— Убей меня, — просипел вургр. — Ты должен меня убить. Все равно теперь я умру. Ведь ты не станешь поить меня своей кровью…

— Посмотрим, — сказал я. — Вставай, уйдем отсюда. Ты мне нужен живым.

— Никуда я не пойду. Я голоден. Мне нужно насытиться либо умереть.

Я протянул руку и взял с полки чудом оставшуюся от погрома глиняную плошку. Не отрывая взгляда от дергающегося лица вургра, провел лезвием меча по руке. Слабая струйка крови стекла в плошку. Донорская доза…