Ирина Станковская - Фантастическое ассорти. Сборник рассказов

Никто её не остановил, но и не поддержал, и капитан спокойно провёл встречу. Когда команда и пассажиры выходили, он задержался, догадываясь, что мадам Бемоль хочет уйти последней.

– Хорошо, я не взяла с собой мою «октаву», – улыбнулась одними губами мадам Бемоль, когда он пропускал её в дверь.

– Что вы имеете в виду? – спросил капитан.

– Восемь моих «ноток» – Долли, Ренни, Милли, Фанни, Солли, Ляо, Синди и Дору, – ответила она и выскользнула в коридор.

Так Фрош узнал имена девушек. Две рыжих, две блондинки, две шатенки и две брюнетки, но, кто их них кто, он так и не смог запомнить. По-настоящему его заинтересовала только мадам Бемоль. Он пришёл на первое выступление и был потрясён – впрочем, как и все зрители. Лишь госпожа Крис сидела молча, и на лице её читалось презрение к дешёвым певичкам. Она каким-то образом узнала, во сколько обошёлся правительству контракт, и охотно делилась соображениями о том, какие гнусности проделывали на Земле девочки и их мадам, если согласились выступать за столь ничтожный гонорар.

– Поверьте, они просто сбежали, – убеждённо говорила она, заловив очередного слушателя, – сбежали, пока всё не успокоится!

Отдельные реплики не могли не дойти до мадам Бемоль, и стоя перед девочками спиной к зрителям и изящно дирижируя, то плавно, то резко взмахивая тонкими руками, она иногда поворачивала голову, и Фрошу был виден прямой нос и иронически приподнятый уголок рта. Он так и не узнал, сколько ей лет. Но интуиция подсказывала ему, что он, если и младше её, то совсем не намного. И капитан старался не пропускать выступлений группы. Более того, после концерта он взял за правило провожать мадам до её каюты. И каждый раз, прощаясь, Фрош ловил на себе её странный оценивающий взгляд. Он не был неприятным, наоборот, казалось, как будто кто-то проводит по сердцу тёплой мягкой лапкой. Пассажиры и экипаж после нескольких концертов перестали шарахаться от мадам и её девочек, но госпожа Крис продолжала язвить и бросать надменные взгляды, если встречалась за обедом с мадам Бемоль, садившейся всегда в самый дальний уголок. Девочки питались в своих каютах, их вообще мало кто видел. После выступления они мышками юркали в норки – их поселили в четырёхместные каюты, и что они там делали, не знал никто.

До «чёрного занавеса» оставались всего сутки полёта, и Фрош разрешил дать последний концерт перед началом работы. Госпожа Крис как всегда села в первом ряду, хотя Ли Скейтер, не связанный профессиональной этикой и порядком захмелевший, уже не раз громко спросил её, зачем она посещает такие низкопробные зрелища. Волнение от близости загадочного объекта и чарующие песни и танцы девушек так разожгли публику, что исполнительницам пришлось несколько раз выступить на бис.

После концерта капитан подошёл побеседовать с мадам Бемоль и пропустил момент, когда Скейтер вышел вслед за артистками. Фрош в первый раз пригласил её посетить штурманскую рубку и ещё улыбался, получив согласие, когда мощная махина корабля вдруг сделала судорожный рывок. Лёгкая вибрация, к которой за время полёта все привыкли, прекратилась, и наступила тишина.

– Что это? – вскрикнула старуха Крис.

Мадам Бемоль схватила капитана за локоть.

– Дора! – прошептала она и кинулась к двери.

Люди расступились, давая ей дорогу, потом двинулись за ней. Паники не было, все вели себя на удивление спокойно.

Фрош побежал за мадам Бемоль. В рубке на полу у штурманского кресла лежала рыжеволосая «нотка», мадам хлопотала над ней, а ребята из группы порядка держали вырывающегося Скейтера.

– Он преследовал её, девушка испугалась и забежала в рубку, Гарри за ним присматривал, но в парня словно бес вселился. Он выхватил у Гарри парализатор и пальнул в неё, а потом спьяну стал стрелять куда попало, – сбивающимся голосом доложил начальник группы порядка.

– Я думал, это настоящее оружие! – в голосе Скейтера звучала ненависть. – Убить её мало!

– Какой же ты идиот! – сказала мадам Бемоль.

Она замолчала и встревоженно взглянула на капитана Фроша.

– Парализатор в неумелых руках – страшная штука, – вмешался Рябов, – хорошо, что её задело по касательной, но он попал туда, куда не надо.

– За стрельбу в рубке вы ответите, – обратился капитан к Скейтеру, – вас посадят под арест до Земли, если мы…

От входа в рубку, где уже образовалась небольшая толпа, донёсся вздох ужаса. Фрош поморщился: пожалуй, надо следить за словами.

– Успокойтесь, разойдитесь по местам, мы включим резервные системы, – он подошёл к двери и, то подпуская металлу в голос, то мягко уговаривая, оттеснил людей в коридор.

– На восстановление надо почти полчаса, – тихо сказал ему в спину Рябов, – но появилась ещё одна проблема. Через пятнадцать минут пересечёмся с астероидом. Спасательные модули не удалось разблокировать. Вручную не успеем.

В этот момент Скейтеру удалось вырваться и он, истерически рыдая, рухнул на колени перед телом Доры.

– У тебя кто-то есть? Скажи! Скажи мне правду! – захлёбываясь, умолял он. – Ну, прости меня!

Его подняли и вывели из рубки. Дора постепенно приходила в себя. Мадам Бемоль кое-как усадила её в штурманское кресло.

– Плохо дело? – спросила она капитана.

– Да, – не стал врать Фрош.

Мадам Бемоль крепко сжала его руку, затем отпустила и вышла. Дежурные члены экипажа собрались вокруг капитана и ждали. Фрош с невозмутимым видом отдал необходимые распоряжения. Оставалась надежда, что удастся спасти хотя бы часть людей.

Внезапно в коридоре послышались голоса, и в рубку, одна за другой, как всегда с инструментами в руках, вошли девочки мадам Бемоль. Они ещё не сняли концертные платья. Часть пассажиров смогла проникнуть за ними, остальные толпились в коридоре. Капитан заметил грузную фигуру госпожи Крис.

– Старая жаба! – со злостью подумал он и уже собирался дать приказ очистить служебное помещение, как вдруг девушки запели и заиграли, сияя улыбками и пританцовывая. Казалось, что помещение рубки стало шире или это зрители поражённо отступили к стене, расширив круг, в центре которого грациозно двигались семь стройных фигур. Кто-то дал Доре её маленький барабан и она, сидя в кресле, время от времени с усилием стучала по нему палочками. Мелодия была странная, незнакомая, как будто совсем из другого репертуара, да и язык, на котором они пели, был капитану неизвестен. По телу Фроша побежали мягкие, обволакивающие, тёплые волны.

Так прошла, казалось, целая вечность.

Мадам Бемоль повернула к капитану бледное лицо:

– Не получается. Дора не может петь!