Мартин Кэйдин - В плену орбиты

Однажды ночью, находясь на стоянке самолетов, Пруэтт наблюдал, как собирался с силами стальной великан, силуэт которого смутно виднелся в конце взлетной полосы. Сначала раздалось могучее шипенье, затем Пруэтт знал, это пилот подал от себя рукоятку газа, затаившийся гигант застонал. Все сильнее и сильнее становился этот стон, перерастая в невообразимый рев, а из длинной и глубокой утробы все ярче и неистовей рвалось пламя. И тут силуэт стремительно ринулся по бетонной полосе, набирая бешеную скорость. Земля содрогнулась от взрыва, а пламя взвыло, когда человек внутри великана включил форсаж. Рев промчавшегося мимо чудовища заставил Пруэтта содрогнуться. Длинный язык фиолетового пламени с тонкой слепящей сердцевиной хлестал по воздуху позади великана. И вдруг крылья зацепились за воздух, гигант сбросил цепи тяготения. Сноп фиолетового пламени, вырывавшийся из клокочущего сопла, немыслимо резко изламывался, ударяясь о бетон полосы. Пламя исчезло в то мгновение, когда обретший свободу исполин издал последний оглушительный громовой крик. Звук хлестнул горячей волной по бетонной полосе, раскатился далеко по пустыне и затерялся в извилистых расщелинах и каньонах.

Изумление переполнило Пруэтта, когда он взглянул вверх. Пламя, которое заставило гиганта с ревом взмыть в ночное небо, теперь казалось тающей оранжевой точкой. Она уже не рвалась стремительно сквозь толщу воздуха, а плыла вверх. Шепчущий звук, сопровождавший ее движение, медленно оседал на землю с небосвода, распростершегося в холодной чистоте над ночной пустыней. И Пруэтту казалось, что оранжевый огонек навсегда покинул землю и плывет где-то среди звезд.

Но на подобное созерцание и размышления у Пруэтта оставалось очень мало времени. Он снова стал учеником. Шесть месяцев, отведенных ему и четырнадцати другим новичкам-испытателям, по напряженности равнялись двум годам интенсивных занятий. Школой командовал полковник, пять майоров были инструкторами. Все они уже давно имели дипломы авиационных инженеров и степень магистра, все были опытными летчиками-испытателями. От их внимания не ускользнуло, что новый слушатель Пруэтт тоже имеет ученую степень, но никто с ним об этом не заговаривал.

Первым начал с ними заниматься майор Пол А. Дегрофф. По своей внешности он никак не походил на обладателя ученой степени. Это был невероятно широкий в плечах приземистый человек, неуклюжий как медведь. Свирепый шрам,.идущий от правого уха до угла рта, мало украшал его наружность. Пруэтт узнал - не от Дегроффа, а от одного из летчиков,- что в последние дни войны он выбросился с парашютом над Японией, и когда он отчаянно пытался выпутаться из своего парашюта, к нему с пронзительным криком подбежал японский солдат, совсем еще подросток, вооруженный длинным тесаком. Крича от страха и ненависти, японец принялся рубить американца, но Дегрофф, из располосованного лица которого хлестала кровь, разрядил в японца свой пистолет и потерял сознание. Другие японцы посчитали его мертвым. Очнулся Дегрофф в лагере для военнопленных. Там его лечил американский врач.

Дегрофф выжил лишь потому, что через четыре дня война окончилась, и его спешно погрузили на самолет и отправили в госпиталь на остров Сайпан.

Обычно Пруэтт никогда не совал нос в прошлое людей, с которыми летал или работал. Но Дегрофф не умещался в рамки его обычных представлений о людях. Только человек небывалой силы и неукротимой воли мог вынести такое страшное испытание, перенести пять серьезных операций на лице, получить ученую степень, вернуться в строй и стать одним из лучших летчиков. Пруэтт решил поближе познакомиться с неуклюжим майором и был очень рад, когда узнал, что он и еще двое летчиков зачислены в группу, которую должен был вести сам Дегрофф.

Майор сел на край стола, неторопливо закурил и назвал себя. Не теряя времени, он приступил к делу.

- Джентльмены, в течение последующих шести месяцев вам предстоит пройти программу, которая рассчитана на два года интенсивных занятий повышенного типа. Нужно быть почти сверхчеловеком, чтобы справиться с этой задачей. Уверен, что вам об этом уже известно, иначе вы не находились бы здесь. Я просто хочу еще раз сосредоточить на этом ваше внимание. От вас потребуют здесь глубоких познаний по теории полета, авиационной механике и аэродинамике, планиметрии, алгебре, дифференциальному исчислению, метеорологии, астрономии и по всем методам аэронавигации, о которых вы когда-либо слыхали, а также и по новым, которые еще не получили названия. Вам придется охватить широкий круг дисциплин, начиная с самолетовождения и кончая космонавтикой; кроме того, вы подробно ознакомитесь с устройством и принципом действия поршневых, турбореактивных, прямоточных и ракетных двигателей. Вы научитесь разбираться в таких областях, как электроника, металлургия, небесная механика,- короче говоря, во всем, что имеет хотя бы отдаленное отношение к работе, которую мы выполняем здесь и в других испытательных центрах страны.

За одним из столов кто-то тяжко вздохнул. Дегрофф усмехнулся.

- Должен вас предупредить, что это только начало.

Занятиям в аудитории отводится меньшая часть нашего учебного времени. Настоящая работа - трудная работа! - будет в кабине самолета.

Дегрофф встал и потушил сигарету.

- Надеюсь, джентльмены, вам понравится у нас.

До первой лекции в вашем распоряжении,-он взглянул на часы,-остается ровно двенадцать минут. Эти двенадцать минут будут, пожалуй, единственной передышкой за все шесть месяцев вашей учебы. Так что насладитесь ими.

Пруэтт с головой ушел в работу. Он не сомневался, что сумеет выполнить, а может быть, и превзойти требования,предъявленные к нему по части теории и практики. Он занимался и летал с уверенностью человека, за спиной которого был опыт многих жестоких испытаний его способностей. И все же его поражали высокие требования, которые предъявлялись к слушателям. Он догадывался - и не без оснований,-что их подгоняли намеренно, и каждое новое занятие было экспериментом насколько и какими методами можно выжать из человека максимум работоспособности. За долгие годы Пруэтт выработал для себя правило: обобщай, но не догматизируй. Оно пригодилось и на этот раз. Программа подготовки была, несомненно, очень напряженной, но он знал, что его успехи будут прямо пропорциональны затрачиваемым усилиям. Пруэтт из скромности не рассчитывал на быстрые успехи в летной практике; и в самом деле - даже такому опытному летчику, как он, здесь было чему поучиться.

Дегрофф летал с Пруэттом на сверхзвуковом истребителе F-100F, мощном тупорылом самолете, который летчики не без злорадства окрестили "свинцовыми санями", потому что он жестоко мстил недостаточно опытным . или чересчур уверенным в себе пилотам. Усевшись на заднем сиденье машины, Дегрофф держал на коленях инструкцию для летчика, такую толстую и тяжелую, что она наводила страх даже на опытнейших летчиков. Майор проявлял бесконечное терпение к своим ученикам, видимо, потому, что считал - только блестящие и выдающиеся летчики могут быть удостоены тех мучительных испытаний, которым он подвергал их самым изысканным образом.