Владимир Михайлов - Пещера многоногов

– Да. Что ж, если ты говоришь, – пора…

– Пора. Зрение, нервы… годы. И потом – молодым надо молодого командира. Вот хотя бы твой водитель.

– Это я и сам знаю. Пора, говоришь…

– Да ты и сам чувствуешь.

– Временами чувствую.

– Что ж, хороших глубин твоему Эдику, прозрачной воды.

– Только эта операция – еще моя. Этих ты у меня не отнимай. Их надо уничтожать. А ты ведь помнишь – я умел…

– Помню.

– Да. А эти ребята – не надо им мараться в такой грязи. Их дело – строить. Уничтожение – не для них.

– Вот как? А помри мы с тобой годом раньше?

– Ну и хорошо, что мы не померли, – сказал Седой. – Эти твари уже окончательно будут последними. Разве что нашествие из космоса случится, но такого, кажется, не предвидится. Значит, и привыкать ребятам не к чему.

– Что ж, возможно, ты прав. Не обещают нам нашествия. Ладно, операция эта – твоя. Только не совсем. Не исключительно твоя, точнее. Потому что если… Анализы? Давайте сюда!

Он на минуту умолк, склонившись над бланками и пленками. Встав с места, Седой подошел к нему и стоял, глядя через его плечо.

Видишь? Все точно. Вот почему это не только твоя операция. Будь все нормально – пошел бы ты, выпустил бы в этом ущелье баллонов пять «усмирителя» в концентрации, скажем, в пять сотых, и они стали бы шелковыми. На людей бросаться бы перестали, мы бы их изолировали – на то и заповедник, – и такой бы тут начался пир науки…

– Да, идиллия. А сейчас?

– А сейчас придется их уничтожать. Безжалостно! Хотя нас от этого и коробит, ничего не поделаешь. Раз у них до такой степени повышена радиоактивность, раз в составе тканей имеется плутоний – вот он где, видишь? – значит, они угрожают нам своим существованием, а не только клешнями. А угрозы мы не потерпим.

– А может, их все-таки сумеют использовать металлурги?

– Думаешь? Не верится, но все же свяжемся с ними, ладно. Побережем совесть. И с гидрогеологами. У них есть результаты последнего нейтринного просвечивания. Но если они убедительных данных в защиту не приведут, то – беспощадно. Ничто не должно угрожать человеку.

– На том стоим. Ясно.

– Так вот, Семен, в таком случае пойдет с вами Хабаров на своем корабле и Мезенцев – на своем. Устроим небольшой аврал… Возьмите с собой что следует. Баллоны с синей полосой. И дадите полную концентрацию.

– Не думал я, что сохранились у нас такие баллоны.

– Как видишь… Я запасливый.

– Если течение прорвется из пещеры, отравим рыбу.

– Я договорюсь с электроловом, он ее уведет. Вот такая схема. Могут быть уточнения.

– Понятно. А с кем ты пойдешь?

– А с чего ты взял, что я пойду? Ну ладно, не скаль зубы. С Хабаровым. Пошел бы с тобой, но столько стариков на одной лодке – это уж чересчур. Наверное, из ученых тоже кто-нибудь захочет. Того посадим к Мезенцеву. Ну, вот и все, пожалуй. Выход – через четыре часа. Твои все отдыхают?

– А, конечно, – сказал Седой. – Что им еще делать?

– Чтобы были как огурчики. Потому что работы, чувствуется, будет немало. А откладывать мы тоже не можем: в таких случаях лучше поторопиться, чем промедлить. Хотя уничтожить радиационную опасность никогда не бывает слишком рано. А твой парень молодец: не натолкнись он на это – мы бы, пожалуй, отложили на денек-другой.

– Он молодец.

– Да… Ну, ты свободен. Подготовку закончить засветло.

9

Было темно, и лучи прожекторов ослабевали и иссякали уже в нескольких десятках метров, упираясь в как будто бы утратившую прозрачность воду. По бортам и сзади царила призрачная ночь; только по временам желтоватые, зеленоватые, красноватые огоньки то вспыхивали, то угасали, и было трудно определить расстояние до них, которое могло равняться и сантиметрам, и многим метрам. Впереди не было ничего. Затем показалось, что там все же что-то есть: ночь сгустилась, а количество красноватых огоньков в ней внезапно увеличилось. Сидевший в шестом кресле небольшой, полный, как будто все время дремавший человек сразу широко раскрыл глаза и всем телом подался вперед, оглядываясь.

– Это они? Глаза? Это свечение… Да ну, как же вы не видите! Очень интересно. Совсем необычно! Как жаль, знаешь ли, что вы не провели сколько-нибудь систематических наблюдений над ними. Даже не позаботились получить хоть один неповрежденный экземпляр – нехорошо… Строение, образ жизни – все это, дорогой мой, помогло бы установить хотя бы их происхождение – очень важно, очень…

– Не до того было, – проворчал Седой.

– Очень жаль, дорогой. Потеря для науки. Полезу сам. А?

– Я тебя, Автандил, не выпущу. Съедят.

– Ну, такое старое мясо… Нет, послушай, в самом деле. Такие любопытные представители фауны средних глубин…

– Нет, нет. Откровенно говоря, Автандил: какой уж ты теперь пловец!

– Правда, дорогой, – сказал толстяк и захохотал. – Какой я теперь пловец, а? Ах, какая правда… Ну пусть кто-нибудь другой попробует достать экземпляр.

– Это не шутки, Автандил, выходить здесь.

– А я не шучу, – сощурился Автандил. – Разве с наукой шутят? Надо достать, дорогой.

– Не знаю. Да и кого послать?

– Валерий пошел бы, – тихо сказала Инна.

– Я, – сказал Эдик.

– Ты? – Седой покачал головой. – Ты ведь не отдохнул даже: я видел, возился в барокамере…

– Разве там не все было в порядке? – удивилась Инна…

– Все, все, – с досадой произнес Эдик. – Я пойду.

– Гм… А может, не надо, Автандил?

– Ты даже не знаешь, как надо.

– М-да… Что ж, иди, Эдик. Снарядись как следует.

– Угу, – сказал Эдик, поднимаясь. Инна смотрела на него, но он не оглянулся.

Тогда она повернулась и стала глядеть сквозь купол.

Три разведчика уже вошли в ущелье. Раздвигая бортами плотные заросли глубоководных растений, они преодолели завесу и неслышно вступили в свободную воду. Огни были выключены, но водителям не приходилось слишком перенапрягаться. Электронный штурман на разведчике Седого уже зависал весь путь, пройденный лодкой по пещере, и теперь безошибочно вел корабль, за которым следовал разведчик Хабарова и базовый разведчик Мезенцева.

Каждый из них имел свою задачу. Первым выключил двигатель Мезенцев. Его корабль, самый большой и мощный, замер в неподвижности неподалеку от выхода. Мезенцев должен был начать атаку именно отсюда.

Еще через несколько минут начал отставать Хабаров. Он должен был оставаться примерно в середине доступной части пещеры. Корабль же Седого ушел в самый конец, туда, где почти смыкались стены, и между каждой стеной и бортом с трудом мог бы протиснуться человек.

Было тихо, и в рубках звучали лишь приглушенные голоса переговаривавшихся по подводной связи командиров кораблей. На экранах гидровизоров было видно, как уходят из прилегающего к пещере района последние косяки и большие одинокие рыбы, как медленно плывут они все в том же направлении – прочь отсюда, туда, куда манили их непонятные и все же притягательные сигналы судов электролиза. Но на этот раз корабли вышли не для того, чтобы выловить разом всю рыбу, обитавшую в заповедных водах (да это никому и не было под силу), а лишь затем, чтобы увести стада морежителей от беспощадного действия вещества, которое хранилось в изготовленных к действию баллонах с синей полосой.