Генри Каттнер - Одержимость

Он сам и его опыт. И еще — тайна. Придет время, и он ею воспользуется. Что еще? Земля! Документы на нее аресту не подлежат. Но под своим именем затребовать их невозможно. Правда, есть и другие пути. Но и об этом можно подумать позже.

Деньги — в первую очередь. Сэм поджал губы. Из библиотеки вышел хищник, выслеживающий жертву. Для крупной операции нужна хорошая подготовка и опять же деньги. Для начала придется ограбить первого же простофилю в темном переулке.

Охота оказалась удачной. Впрочем, жертве тоже повезло удар носком, набитым мелкой галькой, не расколол ее череп. Сэм с удовольствием убедился, что сохранил неплохую форму. Странно, обычно жертвы сонного порошка к моменту смерти или пробуждения больше походили на скелет. Где же он провел эти сорок лет и кто подкармливал его?

Он опять вспомнил человека в тупике. Будь у него тогда ясная голова, он бы взял этого наблюдателя за глотку и вытряс бы из него все, что тот знал. Впрочем, для этого еще будет время.

В кармане у него весело шуршали сорок три кредита, и он направился в некое заведение, где сорок лет назад его хорошо знали. Обслуга там работала прекрасно, кормила вкусно и, что самое главное, умела держать рот на замке. Учитывая консерватизм Куполов, заведение должно быть на прежнем месте.

Он прошел мимо нескольких модных салонов. Сквозь стекла были видны мужчины и женщины, терпеливо позволяющие украшать себя в соответствии с современной модой. Сэм заметил, что мода стала гораздо изощренней. Щегольства под Куполами значительно прибавилось: мужчины расхаживали в завитых бородах и кудрях. Но сейчас Сэм предпочел бы разумную скромность.

Заведение оказалось на своем месте и еще действовало. Удивляться Сэм не стал, но нервы его напряглись. С минуту он постоял у входа. Сорок лет назад все узнавали его. Интересно, как будет сейчас?..

Пусть даже в нем заметят нечто знакомое. И что же? Человек — существо недоверчивое, и все решат, что это не более, чем внешнее сходство. На чем и успокоятся; ведь это гораздо логичнее, нежели признать Сэма Рида живым и не постаревшим. Большинство же родились незадолго до краха колонии и могли видеть Сэма лишь мельком и с детским равнодушием. Тех, кто хорошо помнил его, осталось мало, а ослабевшее зрение и множество образов, перемешанных в их одряхлевших мозгах не позволят признать в нем бывшего кумира. Опасаться оставалось только какого-то совершенно невообразимого, невероятного случая. Сэм вздохнул и открыл стеклянную дверь. Уверенным голосом он сказал, что ему нужно.

— Постоянную или временную?

— Временную, — ответил Сэм, немного подумав.

— Быструю? — имелась ввиду быстрая трансформация внешности — вполне обычное дело для клиентов этого заведения.

— Да.

Мастер принялся за дело. Брови и ресницы высветлил, из рыжих они превратились в седые. Голову оставил лысой. Подбородок украсил грязно-белой бородой. Нос и уши состарил на сорок лет. Через некоторое время Сэм увидел в зеркале человека, прожившего последние сорок лет в тяжких трудах и заботах.

— Чтобы быстро сменить облик, — посоветовал мастер, — бороду можно снять, а выражение лица изменить. Морщины убрать труднее, но при работе лицевых мускулов они заметно разглаживаются.

Он подвел Сэма к зеркалу и показал, как это делается. В конце концов, результат удовлетворил обоих.

— Отлично, — похвалил Сэм. — Мне нужен еще костюм.

Ему предложили плащ, шляпу и башмаки. Нехитрая с виду одежонка, но с секретом. Шляпа легко меняла форму. Широкий и темный плащ, неплохо маскирующий совсем не старческую фигуру, свободно прятался в кармане брюк, настолько тонка была его ткань. А если с башмаков снять здоровенные потертые пряжки, то взору открывались пышные голубые банты, и башмаки чудесным образом превращались во вполне элегантные бальные туфли.

Выйдя через черный ход, Сэм старался ковылять, изо всех сил подражая походке восьмидесятилетнего старика. Плечи его согнулись, словно на них давили прожитые годы. Он вернулся в библиотеку, постоял перед зеркалом в холле и остался доволен.

На этот раз его интересовала криминальная хроника.

Преступные организации в каком-то смысле напоминают стада, перегоняемые с одного пастбища на другое, более богатое. Пробежав на экране информацию, Сэм быстро нащупал свежее «пастбище». Характер преступлений практически не изменился, но Сэма это не удивило. Порок куда стабильнее, чем добродетель.

В небольшом полулегальном магазинчике он купил бутыль с красной жидкостью и дымовую шашку, довольно мощную. Инструкция подробно объясняла, как ее применять для уничтожения насекомых в гидропонных садах. Сэм не стал ее читать. Он уже применял такую штучку, и нужна она была ему совсем не против насекомых.

Осталось подобрать место для ловушки.

Поблизости, как помнил Сэм, находились два переулка. Место довольно глухое, а в одном из переулков должен быть подходящий пустой подвал. В нем он и припрятал шашку, а при входе положил несколько кусков металла размером с кулак и постарался их хорошо замаскировать. Таким образом он подготовился к решающему шагу.

О том, что ждет его впереди, Сэм старался не думать.

Ему здорово помогала мысль о бессмертии, она погружала его в эйфорию, бесконечно далекую от необходимости как-то обеспечить себе это долгое будущее. Ему приходилось постоянно напоминать себе о наркотике и лечении, и это немедленно превращало его в хищника.

На предполагаемом сытном пастбище Сэм заказал дешевое виски, не забывая ни на минуту о своем преклонном возрасте. У стариков, как правило, дыхания не хватает, голос слабый, дребезжащий, и Сэм старался во время разговора дышать поверхностно. Старости также присуща замедленность движений. И дело даже не в старческой хромоте, а в том, что одряхлевший мозг плохо управляет телом, нарушается координация и приходится обдумывать каждый шаг. Старикам, как и малым детям, мир одинаково опасен, но дети еще не осознают опасностей тяготения, а значит, и не боятся. И Сэму, симулирующему старческую опасливость, приходилось ступать медленно и осторожно, как бы рассчитывая каждый свой шаг. Но сейчас он сидел в «Джем О'Венус», потягивал виски и быстро пьянел, как и положено старику.

Наверное, со времен Древнего Рима завелись такие вот грязные полууголовные заведеньица. Сюда сходились люди, скатившиеся с вершин общества. Они еще пытались сохранить остатки манер. В одежде их мог блеснуть золоченый пояс. Могла удивить чудной расцветки шляпа с пышными перьями или плащ, переливающийся всеми цветами радуги.

В кабаке процветали азартные игры, не обижали здесь — и любителей грязных развлечений, а выпивка, разумеется, всячески поощрялась. Не в пример высшим кругам, где увлекались сложными электронными играми, в «Джем О'Венус» предпочитали что попроще — карты и кости.