Александр Казанцев - Полярная мечта (С иллюстрациями)

— За людей минувшего, — подсказал Федор.

— Которые в грохоте бурь боролись и строили будущее.

— Все встали, а одна девушка заплакала…

— Ей было жаль, что она не жила в то время когда приходилось сражаться, жертвовать собой… свершать великое.

— К счастью, вы родились раньше.

— Да! И хочу многого!

Моряк покосился на спутницу и запыхтел трубкой.

— А вот и наш почти Хрустальный дворец, — смеясь, сказала девушка. — Здесь мы встретим человека, который действительно хочет свершить великое.

Молодые люди стояли перед грандиозным крытым стадионом, построенным на берегу Москвы-реки.

Девушка повела моряка на трибуны.

Через все поле к низкому солнцу, светившему через стеклянный свод, тянулась золотая дорожка. Она шла по зеркальной поверхности льда.

Намеренно не замечая изумления Федора, девушка сказала:

— Говорят, что светлая дорожка ведет к счастью. А ведь каждому кажется, что дорожка идет от него.

— У тех, кто рядом, дорожка общая… — сказал Федор.

Девушка пристально посмотрела на него.

— Летом здесь каток, — сказала она, — а зимой — футбольное поле. И самое любопытное, что летом замораживают лед, а зимой нагревают помещение одни и те же… холодильные машины. Вы никогда не слышали об «отоплении холодом»?

— Слышал, — сказал моряк и добавил: — Лена.

Девушка загадочно улыбнулась.

— Сейчас я вам покажу человека, который построил эти машины.

И она потащила его к раздевалке спортсменов. Федор теперь шел за ней неохотно.

Конькобежцы один за другим выходили из раздевалки на лед. Одеты они были не в теплое, а в легчайшее трико, лишь внешне напоминавшее их зимнее одеяние.

— А вот и он! — воскликнула девушка.

К ним катился статный, худощавый молодой человек одних лет с Федором. Он посмотрел на моряка и равнодушно отвел глаза, потом неожиданно резко затормозил около спутницы Федора, обнял ее за плечо рукой, притянул к себе и поцеловал в висок.

— Спасибо, Жень, что пришла, — сказал он и легко покатился по льду.

Федор спокойно раскуривал трубку, и лишь огонек спички предательски дрожал.

Громкий голос объявил по радио:

— В первой паре бегут: Карел Лоума (Чехословакия) и Алексей Карцев (Москва).

Моряк усмехнулся и пошел за своей спутницей на трибуну.

Конькобежцы уже стояли на старте. Оба согнулись в поясе, отставив ногу назад. Выстрел.

Федор так ничего и не сказал девушке, которая назвала себя Леной. Она же, сидя на месте, словно забыла о его существовании, подалась вперед, напряженная, взволнованная.

Вначале ближе к бровке был Алексей Карцев. Потому он и вышел вперед.

Федору удалось раскурить трубку. Сердце у него колотилось. Неужели он так переживает соревнование… или еще какая причина?

— Он догоняет его, догоняет! — схватила Федора за руку девушка.

Чех на прямой обошел Карцева и повел бег. Федор перестал курить, не спуская глаз с отставшего бегуна. Наконец он посмотрел на свою соседку и сказал:

— Лена!

Она не отозвалась. Тогда он уверенно сказал:

— Женя!

Она закивала головой и опять вцепилась в руку Федора. У нее были тонкие и холодные пальцы.

Там внизу, на льду, кто-то шел впереди, кто-то догонял. Стадион то замолкал, то гудел.

Федор старался не дышать. Тонкие пальцы согрелись от его руки.

Стадион ахнул. Женя обернулась к Федору, раскрасневшаяся, чуть смущенная.

— Он все-таки проиграл… Но все равно молодец! Ведь, конструируя машины для стадиона, он дал слово состязаться здесь на летнем льду, а добиться этого не так легко. Пойдемте, теперь я вас познакомлю.

— Вновь? — спросил Федор.

Девушка рассмеялась,

— Со мной же вы знакомились вновь?

— С Леной?

— Надо знать, что девушки любят называть себя чужими именами… Наблюдаешь, как из прикрытия, — и она снова рассмеялась.

Пробирались между скамьями, задевая за колени сидящих. Наконец спустились на ледяную дорожку, на которой недавно встретили Алексея.

Теперь Алексеи вышел из раздевалки переодетый. На нем был сшитый с некоторым шиком, — видно, он любил хорошо одеваться, — светлый костюм спортивного покроя, воротник рубашки с изящной небрежностью расстегнут. Движения его порывисты, словно он с трудом сдерживал рвущуюся изнутри энергию. Направляясь к Жене, он заглянул в лицо Федора.

— Не может быть! — воскликнул он. — Неужели Федя? Капитан!

— Полярный! — с гордостью добавила Женя.

— Какое совпадение! — обрадовался Алексей и, занятый, очевидно, только своими мыслями, без всяких расспросов заговорил: — Впрочем, так и должно быть! Тебе Женя ничего не говорила?

— О тебе — ничего. О себе — мало.

— Ты обязательно должен быть завтра в Институте холода на защите моей диссертации. Кандидатом буду. Холодильное дело! До чего же хорошо, что ты нашелся! Да где же вы встретились?

Женя шутливо пересказала Алексею свою встречу с Федором, их прогулку по Москве, а Федор смотрел на оживленное лицо своего товарища детства и не мог побороть в себе чувства, похожего на зависть, а быть может, и на ревность к этому красивому, удачливому, счастливому человеку.

— Прошу прощения, Алеша, — хмуро сказал он. — Мало понимаю в науке, в искусственном холоде. — Федор не хотел идти. «Лучше всего завтра же уехать из Москвы», — подумал он.

— И не смей отказываться, — замахал на него руками Алексей. — Это имеет к тебе непосредственное отношение. Ничего, что я сегодня оскандалился, отстал. Завтра, надеюсь, так не будет. Пойми, для тебя, для твоих кораблей работаю.

Федор взглянул на Женю. Она, видимо любовалась Алексеем.

— Круглый год должны плавать в Арктике корабли, — увлеченно продолжал Алексей, обнимая Федора за плечи. — И представь, помогут холодильные машины… которые этот каток заморозили, а зимой отепляют стадион.

— Женя говорила, — отозвался Федор.

— Эх, Федя! Где же еще строить города, шахты, рудники, заводы, даже металлургические заводы, как не в Арктике! Только из-за отсутствия транспорта и не строили! А мы с тобой дадим этот транспорт, самый дешевый, морской! Как преобразится побережье полярных морей! Ты только представь, медведище белый! — И Алексей стал трясти Федора.

Федор был оглушен, сбит с толку этой бурей движения, страстного голоса, дерзких мыслей.

— Как можно сделать? — только и успел спросить он.

— Не скажу, а то не придешь. Хочу, чтоб ты разыгрался порато! — и он рассмеялся.

— Федя! — сказала Женя. — Я тоже прошу.

Федор вынул трубку изо рта, чтобы объяснить: он не может, он не придет. Женя поняла это раньше, чем он успел произнести первое слово. И она сказала тихо и непонятно для Алеши: